"Душан Митана. Сквозняк и другие" - читать интересную книгу автора

переплетается ощущение своей сочной груди с сегодняшним общесловацким
совещанием по вопросам орошения, которое ей довелось стенографировать. Она
лишь плавным движением руки в последний раз помахала старому пану Золтану
Хорвату - по его голому черепу, красному распаленному лицу и обнаженной,
бронзово загоревшей груди ручейками стекали струйки пота - и отошла от окна.
Обессиленно опустилась в кресло. Внезапно почувствовала себя усталой, и ее
лицо залили слезы, но на сей раз - не слезы жалости; и тут вдруг, когда она
растерянно спрашивала себя, почему я плачу, почему же я плачу, в квартире
раздался звонок. Она посмотрела на часы - без четверти пять. Вспомнив, что
сегодня должен был прийти телевизионный мастер, она поднялась с кресла и
направилась к двери, вытирая блестящие соленые капли, что, стекая медленно
по лицу, катились вниз, пролагая русло меж ее расцветшими персями.
Она открыла дверь.


2

С этого дня Вероника больше уже ни разу не подходила нагая к окну, лишь
изредка, спрятавшись за опущенными желтыми жалюзями, смотрела на
противоположный балкон, где неизменно сидел старый пан Золтан Хорват и
тщетно устремлял страстный взор к окну пани Вероники. С жалостью и
благодарностью, переполнявшими ее доброе сердце, наблюдала она его
неудержимое увядание: с тех пор, как он перестал лицезреть в окне Веронику,
ему с каждым днем прибавлялось по году, и когда минула летняя пора и время в
своем вечном круговороте принесло на крыльях северных ветров холодную осень,
он снова превратился в ветхого, 79-летнего старца, ничуть не напоминавшего
того статного, в самом соку, мужчину, каким он казался в июле.
И пришел день, холодный, сырой ноябрьский день, когда Вероника с
испуганным изумлением приложила руку к груди - ей почудилось, что под
сердцем лопнула жилка. Повернувшись к горке, она увидала, что одно крашеное
пасхальное яйцо рассыпалось хрупкими скорлупками; она мигом подбежала к
окну. Старый пан Золтан Хорват недвижно сидел на балконе - тело было покрыто
теплым пледом клетчатой ирландской шерсти, голова запрокинута, а глаза
устремлены на ее окно. Однако в его стеклянном взгляде отражалась уже не
страсть, а пустота. Вероника, жалобно всхлипнув, поняла, что у пана Золтана
Хорвата скромно и тихо, как хрупкое пасхальное яичко, лопнуло сердце.
На другой день Вероника потревожила мужа, сочинявшего некролог на
смерть Золтана Хорвата, такими словами: "Искони стекают речные воды в моря,
затем вновь возвращаются на сушу, совершая свой вековечный круговорот. И
жизнь такова: она зарождается, расцветает и угасает. У нее нет ни конца, ни
начала. И потому вечны любовь и смерть, рождение и умирание. Наш добрый
друг, достигший финиша своего бытия, подобно майскому дождю, удобрял своим
усердием и талантами нашу жизнь, а теперь пришел черед с ним прощаться..."
- Что ты мелешь? - раздраженно проворчал Виктор, не узнав цитаты из
своего давнего некролога, поскольку с тех пор понаписал десятки других.
- Ты мог бы начать свой некролог так, - предложила ему Вероника.
- Глупости. Этому старому козлу - и такое! - Виктор, махнув рукой, от
души рассмеялся. - Надо же: "...подобно майскому дождю, он удобрял своим
усердием и талантами нашу жизнь..." Ах, Вероника, он ведь даже не участвовал
в первомайских демонстрациях и, кроме того, был неисправимым бабником и