"Сергей Митрофанов. Падение "Столицы"" - читать интересную книгу автора

казалось тогда!) элементе предательства, когда якобы неангажированность
стала ангажементом, а неформалитет приобретал очертания четкие и резкие.

Андрей Мальгин - его Валерия Новодворская назвала "веселым и дерзким
мальчишкой", а на самом деле он был хмурым, мнительным, с болезненным
самомнением и ускользающим взглядом - понял, что журнал свою функцию
исчерпал. Еще будут журналы с таким же или с похожим названием, но,
очевидно, это будут другие журналы. А ЭТОТ не нужен.



Он все понял правильно

Ведь "демократическим" журнал был только по стечению обстоятельств.
Во-первых, потому что направление главного идеологического удара
совпадало с социальным заказом, а во-вторых, потому что каждую неделю
приходилось выпускать по довольно-таки толстому номеру, а редактору
номера даже прочитать его за это время было трудно. Элементарно не было
времени уничтожать авторские мысли и переписывать их в нужном ключе, да
и ключа этого никто не знал.

К слову сказать, читатели удивлялись: почему "НГ" такая интересная
газета, почему "Столица" такая смелая, принципиальная? Наверное, у них
главные редакторы смелые, интересные люди?

И хотя от личности главного редактора действительно многое зависело,
иногда ларчик открывался донельзя просто: дешевизна производства,
отсутствие достаточного технологического оснащения приводили к тому, что
тексты засылались случайные, иногда спьяну, иногда их даже не читали.
Каждому автору, который поспевал к "дедлайну", были рады как лучшему
другу.

"Коммерсантъ", например, тоже либеральное издание, но никому и в голову
не придет называть его изданием демократическим, скорее -
профессиональным... поскольку технологически там все великолепно, все
тексты переписываются от "а" до "я", все темы проходят через
калибровочное отверстие. "Коммерсантъ" - это робот, а робот не мог быть
ни демократом, ни консерватором, только венцом прогресса.

Дешевизна же "Столицы" позволяла легко транслировать ее в читательскую
среду, и таким образом журнал становился оптимальным резонатором между
пишущими и читающими.

Однако у Андрея Мальгина хватило ума понять, что после августа 1991 года
свой жизненный ресурс "Столица" фактически исчерпала. Кого таранить,
впереди кого бежать? Мальгин срочно искал новое направление удара. Знамя
и, соответственно, - куда-нибудь наступающую армию.

Знамен в явном виде уже нигде не валялось, к тому же хватало более ушлых
политических комбинаторов. Зачем-то Мальгин наговорил гадостей