"Владимир Митыпов. Инспектор Золотой тайги " - читать интересную книгу автора

подождать несколько дней. "Я и сам видел,- объяснил хозяин,- на вокзале
полно красных, идет поголовная проверка документов. Подозрительных тут же
арестовывают. Япошки обещают переправить вас через Гродеково".
Едва стемнело, Ганскау, осатанев от безделья и ожидания, плюнул на все
и предложил пойти развеяться. Впавший в хандру напарник отказался. Тогда в
поход по злачным местам барон отправился один. Он изрядно выпил, на
Алеутской улице подцепил проститутку и из ее номера в гостинице "Централь"
смог выбраться только утром.
Он еще издали почувствовал неладное - перед домом, где находилась
конспиративная квартира, толпился народ, стояли две-три брички, а у ворот
тускло поблескивали над головами жала штыков. Ганскау, не замедляя и не
ускоряя шага, свернул в боковую улочку, прошел по ней до конца и,
возвращаясь обратно, остановил вывернувшуюся из-за угла бабенку.
- Что это там люди собрались?
- А бандиты двоих зарезали, хозяина и квартиранта его,- охотно
объяснила она.- Ночью, говорят, залезли в окно и... того. Знать, было что
пограбить. Вот времечко-то настало - никакого порядка!
- Не говори, тетка,- машинально поддакнул он.
Уходя прочь, Ганскау ощущал в себе противное чувство запоздалого страха
и еще - холодное бешенство. Сомневаться не приходилось: "Кокурюкай"
избавлялся от лишних участников совместно совершенного преступления. Хороши
союзнички, нечего сказать! Он остался в живых по чистейшей случайности, но
"Черный дракон", конечно, постарается исправить осечку, и ожидать этого
следовало в любой момент.
Ганскау знал толк в конспирации, да и связи во Владивостоке у него,
слава богу, имелись.
Капитан на несколько дней бесследно исчез из поля зрения японской
резидентуры, отсиделся в надежном месте и, вторично избегнув опасности при
аресте красными небезызвестного Колобова, тоже функционера "Временного
правительства", ускользнул в Гродеково. Только здесь его, кажется, снова
засекли агенты "Черного дракона",- несмотря на предпосадочную сумятицу,
Ганскау, чьи чувства за последнее время чрезвычайно обострились, постоянно
ощущал на себе чей-то внимательный взгляд, хотя полной уверенности в этом у
него не было. Минули сутки с небольшим пути. Ничего подозрительного капитан
пока не заметил. Настораживало лишь одно: в его двухместном купе второй
пассажир так и не появился. На вопрос, заданный как бы между прочим,
проводник - патриархальной бородой напоминающий генерала Хорвата,
управляющего КВЖД,- с готовностью отвечал:
- Господа путейские инженеры пользуются на линии особыми привилегиями.
- Помилуй, да откуда ж известно, что я инженер КВЖД,- ведь я тебе бумаг
своих не показывал?
- Об этом, ваше благородие, имею специальное предупреждение-с.
Расспрашивать далее Ганскау благоразумно воздержался. Однако чем больше
вдумывался он в свое положение, тем становилось яснее, что дело, к которому
он оказался причастным, слишком щекотливое и деликатное, чтобы японская
разведка оставила его в живых: мертвые не болтают! - эту истину Ганскау
исповедовал и сам. А то, что за прошедшие сутки не сделано никаких попыток
убрать его, еще ни о чем не говорило. Могут постучать при подъезде к
Харбину: "Проверка документов!" Что такое, скажем, выстрел из дамского
браунинга? - так себе, хлопок, даже в соседнем купе он не будет услышан. Еще