"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу авторадля грехов и подонков", он волей-неволей должен был строить свое
существование, применяясь к специфически местному явлению - варначеству. В знаменитом своем словаре Владимир Даль отмечал: "Положить варнакам краюху - уходя на летние работы, пермяки кладут на окно хлеб для сибирских бродяг". Но беглых не только задабривали - их и боялись: огораживались забором, держали цепняков, имели в доме ружьишко, окна закрывали ставнями на железных болтах - "фортификационный" прием, мало известный в Европейской России, на Украине или, допустим, в Белоруссии. Беглых и жалели - сибиряк, сам ссыльнопоселенец или же сын, внук такового, видел в бродяге хоть и небезопасного порой, но все же родственного себе бедолагу - что бы он ни сотворил где-то и когда-то, - ибо кто ж из нас в Сибири вовсе уж без греха... Что ни говори, а сложившиеся за века традиции обладают колоссальной инерцией, живучестью, и жалостливое отношение к былым бродягам, пересекавшим "славное море" на омулевой бочке, начинало вдруг давать махровые побеги в дне сегодняшнем, побуждая целые деревеньки писать слезные петиции за браконьера, разрядившего двустволку в грудь егеря: "Того-то, мол, теперича уж не воскресишь, а этого - жалко..." Сибирь с великим ее простором, великими богатствами недр, тайги и вод - безусловно, земля гигантской мощи, но, как с горечью душевной думал иногда Валентин, она напоминала в чем-то того могучего детинушку, о котором говорят в народе: "Сила есть - ума не надо". Такова была самокритично-крамольная мысль, являвшаяся коренному сибиряку Валентину Мирсанову. Больше того: известное изречение Ломоносова, что российское могущество прирастать будет Сибирью, он стал мысленно дополнять для себя словами: но и Сибирь будет умом, отмыта, причесана, чтоб можно было без сомнения явить миру ее бедовую физиономию, и двинута вперед. "Вот говорят: сибиряк! - невесело размышлял Валентин. - И уже одно это считается как бы похвалой. Что ж, есть в нас немало хорошего, именно своего, сибирского, этого не отнимешь. Но вот сами-то мы неужто не сознаем иногда свою... ну, скажем, сиволапость? Взять вот хотя бы это наше знаменитое: у нас, мол, сто верст - не расстояние, сорок градусов - не мороз, пятьсот граммов - не выпивка. Что это, как не скрытая ирония над собой? Ведь сто-то верст перестают быть расстоянием только при высокой насыщенности автострадами, магистралями, а до этого у нас, в Сибири, еще дожить надо. А уж алкогольная выносливость - совсем не то качество, которым можно хвастаться, будучи в здравом уме..." "Край мой златоносный..." Геологу не нужно было слишком напрягать ум, чтобы сообразить: золотодобыча была отраслью, не требующей вложения больших средств. Это не сталелитейный завод или фабрика мануфактуры. Труд - большей частью самый примитивный, ручной. Небольшие мобильные артели. Цель - выжать все, а там хоть трава не расти. Породившая золото земля не получала взамен ничего. У благородного металла оказывался ветреный девичий нрав: дождалась жениха - и вон из родного гнезда... Словом, от мытья золота, как и от рубки леса по былой методе, до настоящего промышленного освоения в те времена дело никак не могло дойти. Естественно, в таких условиях не могла развиваться настоящая производственная культура, н как следствие не блистала и всякая иная культура Отсюда протягивалась ниточка и к убыванию сибирской живности, |
|
|