"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу автора

которая, начиная с времен оголтелой погони за "мягкой рухлядью",
представлялась, видимо, чем-то несметным и неисчерпаемым. Поэтому обращение
с ней, этой живностью, долго, очень долго оставалось, мягко говоря, в высшей
степени вольготным. Уже после того как Валентин занялся своим "критическим
краеведением", он узнал, что если б не революция и не последовавший вслед за
ней ряд энергичных природоохранных мер Советской власти, то истреблявшийся
веками знаменитый баргузинский соболь сегодня уже не существовал бы в
природе.
Как бы новыми глазами перечитывал Валентин знакомые еще со студенческих
лет сибирские воспоминания академика Обручева. И тут его вдруг поразили
раньше не привлекавшие особого внимания заметки об охотничьих нравах конца
прошлого века:
"...в Сибири до сих пор не существует никаких законов, определяющих
дозволенные способы и время охоты и защищающих молодые выводки. Сибирские
охотники все еще держатся старых дурных привычек пользоваться ямами,
петлями, капканами и тому подобными западнями, причем наряду с самцами
нередко попадаются и стельные самки или сосунки... Но еще бесчеловечней, чем
этот вид охоты, облавы, устраиваемые в марте, когда начинаются оттепели и
верхний слой снежных полей превращается в тонкую ледяную корку, которая
выдерживает охотника и собак, но становится роковой для тяжелого оленя и еще
более тяжелого лося. При этой варварской охоте несчастные животные, как
самцы так и самки, загоняются до полусмерти. Более сильным и быстрым все же
удается спастись, хоть и с окровавленными, до костей изрезанными острым
льдом ногами, но стельные самочки почти все без исключения становятся
жертвами охотника. Некоторые из этих грубых Немвродов, с которыми мне
приходилось встречаться, открыто хвастались тем, что при таких мартовских
облавах они убивали сотни оленей и лесных косуль; иногда количество
уничтоженных животных достигает тысяч, а так как транспортировка такой массы
дичи до ближайшего города при бездорожье тайги по большей части совершенно
невозможна, то с животных снимаются только шкуры, а остальное оставляется в
лесу.
Даже в Иркутской губернии, в этом центре восточносибирской цивилизации
и, казалось бы, человечности, существует много местностей, где массовое
бесцельное избиение крупной дичи привело к такому полному ее исчезновению,
что деревни, обязанные прежде своим благосостоянием охоте, теперь нередко
бывают вынуждены тяжело бороться за свое существование. Так, например, в
восьмидесятых годах крестьяне незначительной, расположенной недалеко от
Иркутска деревушки Олхи убили за одну облаву пятьсот стельных лесных косуль;
в другом, тоже недалеком от Иркутска местечке Моты количество несчастных
жертв достигло тысячи; в третьем - Балаганске - даже тысячу пятьсот. И все
это за одну длящуюся несколько дней облаву!"
Валентин искренне и всей душой скорбел, но не удивлялся, когда слышал
толки о том, что дичи с каждым годом все меньше, что вот-де растут дети,
которые ни разу в жизни не слышали журавлиного курлыканья. И думалось ему:
нет, не понаехавшие "тыщи народу", а сам предприимчивый сибиряк явился тому
причиной. Что там говорить про времена Обручева, если в не столь уж давнем
прошлом Валентин сам бывал свидетелем того, как, скажем, туманными
сентябрьскими утрами, лишь завиднеются над деревнями и селами косяки и
клинья да прольется с высоты волнующий клич перелетных птиц, земля открывала
по небесным странникам беглый огонь. Не продрав еще глаз, палили прямо из