"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

Пес Ивонны лежал на краю веранды в позе сфинкса и следил за ними,
поводя головой из стороны в сторону.
Где же мы были? В самом центре Верхней Савойи. Но сколько бы я ни
успокаивал себя, повторяя: "В самом центре Верхней Савойи", - мне все
равно вспоминаются Карибские острова или африканская колония. Где еще
может быть этот мягкий, всепоглощающий свет, эта ночная синева, когда все
фосфоресцирует: и глаза, и кожа, и шелковые платья и костюмы? Здесь от
каждого человека исходило таинственное излучение, электрический разряд, и
каждое движение могло вызвать замыкание. Некоторые имена до сих пор
хранятся в моей памяти, жаль, что я сейчас уже не вспомню их все, не то
по-прежнему повторял бы их перед сном, неважно, кому они принадлежат, мне
нравится их звучание; они напоминают о разноплеменных сборищах небольших
свободных портов или заморских картелей: Гай Орлов, Перси Липитт, Освальд
Валенти, Ильзе Корбер, Ролан Витт фон Нидда, Женевьева Буше, Геза Пельмон,
Франсуа Брюнхард... Что с ними сталось? Зачем их воскрешать, разве мне
есть что сказать им при встрече? Даже тогда, почти тринадцать лет тому
назад, они мне показались безнадежными прожигателями жизни. Я наблюдал за
ними, вслушивался в их разговоры, когда тени от китайского фонарика
скользили по их лицам и по обнаженным плечам женщин. Каждому я придумывал
прошлое, объединяющее его с остальными, мне хотелось бы узнать от них все
подробности: когда, например, Перси Липитт познакомился с Гаем Орловым? И
знакомы ли они оба с Освальдом Валенти? Кто представил Мадейе Женевьеву
Буше и Франсуа Брюнхарда? Благодаря кому из шестерых Ролан Витт фон Нидда
вошел в их круг? (А я не помню!) Как могут разрешиться все эти
бесчисленные загадки, сколько лет плетется эта паутина - десять, двадцать?
Было поздно, и мы разыскивали Мейнта. Его не было ни в саду, ни на
веранде, ни в гостиной. Машины тоже не было. Мадейя, стоявший на крыльце в
обнимку со светловолосой коротко остриженной девицей, заявил, что Мейнт
только что уехал с Фрицци Тренкером и уж точно больше не вернется. Он
захохотал, и его смех меня очень озадачил.
- Мой старческий посох, - пояснил он, опершись на плечо девушки. - Вы
поняли, что я хочу сказать, Хмара?
Внезапно он развернулся и пошел от нас прочь по коридору, все сильней
наваливаясь на плечо девушки, похожий на ослепшего боксера.
Тут все переменилось. В гостиной погасили лампы, и розовый свет ночника
на камине не мог рассеять сгустившейся тьмы. Вместо итальянского певца
послышался срывающийся женский голос, переходящий не то в предсмертный
хрип, не то в стон наслаждения, так что слов песни нельзя было разобрать.
Но вдруг он зазвучал отчетливо, с нежными переливами.
...Жена Мадейи возлежала на диване, и один из юношей, беседовавших с
ней на веранде, склонившись, медленно расстегивал ей блузку. Она
уставилась в потолок, полуоткрыв рот. Несколько пар танцует, слишком уж
тесно прижавшись друг к другу, и движения их, пожалуй, излишне откровенны.
Проходя мимо, я замечаю странного Гарри Дресселя, крепко сжимающего бедра
Дэзи Марчи. У двери на веранду несколько зрителей любуются представлением:
одна из женщин танцует. Снимает платье, комбинацию, лифчик. Мы с Ивонной
от нечего делать присоединяемся к смотрящим. Ролан Витт фон Нидда с
искаженным лицом пожирает ее глазами: теперь она танцует в одних чулках.
Став на колени, он пытается перекусить подвязки, но она все время
уворачивается. Наконец она сбрасывает и эту часть туалета и кружится около