"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

детства. Здесь было теплее, чем в других комнатах, поэтому Ивонна сняла
платье и растянулась на сетке кровати в чулках с подвязками и поясом, в
лифчике - словом, во всех лишних подробностях дамского туалета тех лет. Я
открыл деревянный шкаф. Может быть, внутри есть что-нибудь детское?
- Что ты ищешь? - спросила она, приподнявшись на локте. Прищурилась.
В глубине я нашел школьный ранец. Вытащил его, сел прямо на пол,
прислонившись спиной к кровати. Она положила подбородок мне на плечо и
дунула в шею. Я открыл ранец и ощупью извлек из него маленький, наполовину
сточенный карандашик с серым ластиком на конце. Внутри ранец отвратительно
пах кожей и еще, как мне показалось, воском. В первый вечер своих
бесконечных каникул Ивонна забросила его навсегда.
Она погасила свет. Какие случайности, какие судьбы свели нас на этой
кровати в крошечной нежилой комнатке?


Долго ли мы там пробыли? Неизвестно, хотя часы за это время раза три
прозвонили полночь, окончательно спятив. Я встал и в полумраке увидел, как
Ивонна отворачивается к стене, решив, вероятно, уснуть. Пес лежал в позе
сфинкса на лестничной площадке, отражаясь в зеркале шкафа и глядя на себя
с высокомерной скукой. Когда я проходил мимо, он и не шелохнулся. Застыл,
вытянув шею, подняв голову, насторожив уши. Но, спускаясь по лестнице, я
слышал, как он зевнул. Я снова словно окоченел в холодном желтом свете
голой лампочки. Из приоткрытой двери столовой доносилась бесстрастная,
ясная музыка, такую всегда передают по радио ночью. Слушая ее, я всегда
вспоминаю о пустынном аэропорте. Дядя сидел в кресле. Он сейчас же
обернулся ко мне.
- Ну как вы?
- А вы?
- Благодарю вас, - ответил он, - а вы?
- Благодарю вас. А вы?
- Ну что ж, продолжим в том же духе... Благодарю вас, а вы?
Он смотрел на меня с застывшей улыбкой, глядя в одну точку, будто сидел
перед фотографом.
Потом предложил мне закурить. Я сломал четыре спички и только пятую с
величайшей осторожностью поднес к сигарете. Затянулся. Мне стало как-то не
по себе, словно я курил впервые. Он вдруг нахмурился.
- Сразу видно, физическим трудом вы не занимались, - серьезно
проговорил он, оглядев меня.
- Нет, к сожалению.
- Почему же к сожалению, старина? Вы что думаете, приятно всю жизнь
копаться в моторах? - Он взглянул на свои руки.
- Любую работу можно делать с удовольствием.
- Ну? Неужто?
- Все-таки автомобиль - прекрасное изобретение!
Но он меня уже не слушал. Музыка смолкла, и диктор произнес
одновременно с английским и швейцарским акцентами, так что я даже стал
гадать, кто же он по национальности, фразу, которую я и теперь, через
много лет, во время одиноких прогулок, повторяю вслух: "Дамы и господа,
передачи радиостанции "Женева-мюзик" окончены. До свидания. Спокойной
ночи". Дядюшка и не подумал выключить приемник, сам я это сделать не