"Патрик Модиано. Вилла "Грусть"" - читать интересную книгу автора

Но мы не всегда ночевали в гостинице. Раза два в неделю Мейнт просил
нас переночевать у него. Иногда он отлучался куда-то на ночь и просил меня
подходить к телефону и записывать, кто звонил и что передать. Он сразу же
предупредил, что позвонить ему могут в любое время, но не объяснил, что
это за таинственные звонки.
Он жил в доме, доставшемся ему от родителей, в богатом квартале
неподалеку от бульвара Карабасель. В конце проспекта д'Альбиньи первый
поворот налево за префектурой. Тихий район, улицы, обсаженные деревьями,
кроны которых образуют свод. Виллы местных богачей, чьи размеры и стиль
свидетельствуют о достатке владельцев. Вилла Мейнтов стояла на перекрестке
улиц Жана Шарко и Марлио и выглядела довольно скромной по сравнению с
другими. Она была серо-голубая с небольшой верандой со стороны улицы Жана
Шарко. Окно фонаря выходило на улицу Марлио. Второй этаж со скошенным
потолком - как мансарда. Перед ней - палисадник с нестриженой живой
изгородью и дорожкой, посыпанной гравием. Над облезлой дверью светлого
дерева Мейнт (он сам мне в этом признался) криво вывел черной краской:
"ВИЛЛА "ГРУСТЬ".
И правда, эта вилла не радовала глаз. Не радовала. Но все же сначала
мне показалось, что название "Грусть" к ней не подходит. Потом я понял,
что Мейнт прав, если подразумевал тихую, легкую грусть. Стоило переступить
порог виллы, как вами овладевала тонкая меланхолия. Кругом тишина и покой.
Воздух так прозрачен, что хочется взлететь. Почти вся мебель была
распродана. Остались только огромный кожаный диван, на валиках которого я
заметил следы когтей, да слева от него остекленный книжный шкаф. Напротив
дивана была дверь, ведущая на веранду. Светлый паркет затерт. Фарфоровая
лампа с желтым абажуром, освещавшая большую комнату, стояла прямо на полу.
Телефон находился в соседней комнате, на том конце коридора. Там тоже
почти не было мебели. Окно занавешено красной шторой. Стены, как и в
гостиной, цвета охры. Справа у стены походная кровать. Напротив нее на
уровне глаз приколоты карта безводных земель во французской Западной
Африке и большой снимок Дакара с птичьего полета в тонкой рамке, словно из
"Турсервиса". Рядом пожелтевшая фотография, наверное, двадцатилетней
давности. Мейнт объяснил, что его отец когда-то работал в колониях.
Телефон стоял в изножий кровати. Под потолком - маленькая люстра в виде
подсвечника со свечами и стеклянными подвесками. Видимо, здесь спал Мейнт.
Мы открывали стеклянную дверь веранды и ложились на диван. От него
специфически пахло кожей - именно так пахли два кресла в кабинете моего
отца на улице Лорда Байрона. Это было во времена его поездок в Браззавиль,
во времена таинственного и призрачного Африканского Общества
Предпринимателей, основанного им самим, о котором мне почти ничего не
известно. Запах кожи, карта Французской Африки и Дакар с птичьего полета -
слишком уж много совпадений. В моем сознании дом Мейнта неразрывно связан
с Африканским Обществом Предпринимателей, памятным мне с детства. Я словно
снова очутился на улице Лорда Байрона, в полумраке кабинета, пахнущего
кожей, где отец без конца тихо совещается с благообразными седоватыми
неграми... Может быть, поэтому, когда мы с Ивонной укладывались в
гостиной, я был уверен, что время навсегда остановилось.
Мы словно парили в воздухе... Двигались медленно-медленно, ходили
потихоньку: шажок, еще полшажка. Ползком. Любое резкое движение могло
нарушить очарование. Переговаривались шепотом. С веранды в комнату