"Ева Модиньяни. Женщины его жизни" - читать интересную книгу автора

остальным.
Окончив молитву, девочки поспешно прятались под стеганые грубые одеяла.
Карин дрожала от холода, но горло у нее пересохло от жажды. Сестра
Сабина тем временем в развевающемся одеянии, распространявшем вокруг запах
ладана и нафталина, решительной и неумолимой поступью приближалась к кровати
Карин.
- Перед сном, - приказала она, как всегда, - ты должна прочесть "Отче
наш", чтобы господь ниспослал милость твоей матери.
Карин повиновалась. Она привыкла к послушанию, но ей хотелось пить. Ее
часто мучила жажда по вечерам, а сегодня просто сил не было терпеть.
- Я хочу пить, - сказала она, набравшись смелости.
Сестра Сабина склонила к Карин свое багровое лицо, обрамленное
белоснежным чепцом, и пригвоздила ее взглядом к постели.
- Was? [12] - переспросила она громовым басом. - Чего ты хочешь?
- Wasser, bitte [13], - умоляющим, едва слышным голоском попросила
девочка.
- Ach, so! [14] - воскликнула монахиня. - В постели не пьют, - отрезала
она, отказывая девочке в питье вовсе не из жестокости, а лишь потому, что
опасалась ночного недержания. И без того слишком многие воспитанницы
непроизвольно мочились в постель.
Мучаясь жаждой, Карин долго не могла заснуть. Она слушала колокол,
отбивающий часы на далекой колокольне, и расслышала даже гудок поезда. В
спальне царила тишина, голубая лампадка под распятием лила призрачный свет.
Выждав, пока все уснут, девочка потихоньку выскользнула из постели и,
ступая босиком по холодному полу, прокралась к тазу с водой, которой
пользовалась для вечернего умывания. Напившись, она вновь скользнула в
кровать.
Вода была не такая хорошая, как из-под крана, и уж тем более ни в какое
сравнение не шла с водой из источника в конце тропинки, пересекавшей
сосновый лес, но была и не так плоха, как можно было подумать. Зато теперь
девочка смогла заснуть и увидеть во сне голубые звездочки горечавки,
усыпавшие невысокую траву.
С этой ночи, когда ее мучила жажда, Карин дожидалась, пока все заснут,
чтобы напиться воды из тазика. Она придумала еще одну игру, позволявшую ей
уснуть, чувствуя себя счастливой.
Ей нравилось изобретать такие игры. Первую ночь в пансионе, лежа без
сна и дрожа от холода, она вообразила, что ее бросили на снегу, голую и
умирающую, и вот приходит мама в теплых башмаках, которым ни снег, ни лед не
страшны, закутывает ее в мягкое теплое одеяло, приносит в их маленький
уютный домик, где горит камин и дымится большая лохань горячей воды. Мама
долго держит ее в воде, наконец кожа Карин становится красной, как цветок
гвоздовника. Потом мама вынимает ее из воды, ставит на ноги у камина и
хорошенько растирает полотенцем. А потом надевает на нее доходящую до колен
фуфайку из домашней шерсти. Эту шерсть когда-то сучила, пряла, скручивала
двойной нитью старая Ильзе Клотц, а затем своими руками связала фуфайку. Она
была грубой вязки, но теплая, как шуба. И вот уже мама надевает на Карин
желтые шерстяные чулки, закутывает ее в голубую фланелевую ночную рубашку с
розовыми цветочками и укладывает в кроватку с обивкой в красно-белую
клеточку. И Карин засыпает счастливая.
В такие игры она играла, чтобы побороть холод и одиночество.