"Ева Модиньяни. Женщины его жизни" - читать интересную книгу автора

* * *

Пробуждение застало ее врасплох, как удар хлыста, взрывом отдавшийся в
голове. Сестра Сабина появилась в дверях дортуара, потрясая колокольчиком,
не умолкавшим, пока все сиротки до единой не оказались на коленях с
благоговейно сложенными руками для чтения утренней молитвы.
Одна из самых приятных минут выпадала воспитанницам в столовой, где
каждой полагалась глубокая фаянсовая миска, до краев наполненная теплым,
густым от сливок молоком, и толстый кусок черного хлеба, намазанный маслом и
медом.
Но сладкий вкус меда улетучивался к тому времени, как воспитанниц
разводили по классам. Она ходила в первый класс, где учительницей была
пожилая сестра Моника, в педагогическом рвении бившая ее указкой по пальцам
всякий раз, когда Карин делала грамматические или арифметические ошибки, что
бывало частенько. Когда же количество ошибок превышало предел допустимого,
установленный сестрой Моникой, монахиня шипела: "Raus!" [15] - и вытянутым
пальцем указывала ей на дверь. Это были самые сладкие мгновения, искупавшие
для Карин немало горьких минут. В то утро, несколько раз испробовав указку,
сестра Моника опять выставила ее за дверь. Небольшое здание, где помещался
сиротский приют Святой Гертруды в Мерано, располагалось вблизи
железнодорожной станции. Взобравшись на подоконник одного из окон в
коридоре, Карин могла разглядеть вдали свои родные горы, вершину
Сан-Виджилио, покрытую снегом пять месяцев в году.
Девочка зачарованно вглядывалась в леса, знакомые ей как свои пять
пальцев. Понизу шли виноградники, ольха, лещина, потом дуб, клен, а затем
начинали попадаться альпийские серебристые ели. Были там, кроме того, и
рыжие сосны, а на самых обрывистых откосах - лиственницы с маленькими
круглыми шишечками. Карин вспоминала свои прогулки по лесу, где она, в
зависимости от времени года, находила и собирала бархатистые подснежники,
пурпурные венчики гвоздовника, синие звездочки горечавки, осыпающие пыльцу
примулы, цветы камнеломки, анемоны, рододендроны, землянику и чернику, дикую
вишню и красную смородину, съедобные и ядовитые, но такие красивые, грибы.
Вокруг паслись косули, прыгали белки, и посреди всего этого изобилия стоял
дом старой Ильзе Клотц, старинная ферма, где родилась Карин.
Стоял сентябрь, в воздухе посвежело, солнце скоро должно было
закатиться, оставив лес во власти тени. Лето, как и все хорошее,
промелькнуло быстро. В памяти Карин проносились пестрые картины празднования
Иванова дня. Она видела костры, горевшие по склонам, спускающимся в долину
Адидже. На Иванову ночь Карин была дома и пошла вместе со всеми на плато
горы Сан-Виджилио, неся в руках факел, чтобы освещать тропинку. Столько было
людей всех возрастов в заветном кольце костров, под усыпанным звездами
небом! В теплом летнем воздухе далеко разносился голос Веселого Зеппа,
распевавшего тирольские песенки. Подавали колбаски с капустой и сдобные
булочки с вареньем и с маком, взрослые пили пиво, маленькие - лимонад. Гора
гудела смехом и шумом.
Карин сидела на стволе старой поваленной лиственницы и наслаждалась
праздником. Ради торжественного случая старая Ильзе заставила ее надеть
поверх ситцевого платьица новый, ею самой связанный зарнер [16] чудного
жемчужно-серого цвета, с каймой из бордовых и зеленых полос и большими