"Сергей Могилевцев. Лиса и виноград (Комедия в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

морды. Но ничего, Херей, мы восполним эту образовавшуюся пустоту, мы займем
место великого Фидия, и тоже увековечим, пускай и не в мраморе, всю подлость
и ложь этого города. Нашим камнем будет бумага, а вместо резца мы заострим
гусиные перья, которых, я это чувствую, придется купить несколько дюжин.
Х е р е й (испуганно, уворачиваясь от торговцев и покупателей).
Побойтесь богов, господин Эзоп, чем вам досадили эти дельфийцы? Мы приехали
сюда всего лишь вчера, и ни с кем, кроме хозяина гостиницы, решительно не
встречались. Когда вы успели составить столь превратное мнение о горожанах?
Э з о п. Мне не требуется, Херей, много времени, чтобы составить мнение
о нравах того или иного города. Я, друг мой, читаю по лицам. А лица здешних
людей все до единого настолько гнусны, настолько испещрены следами пороков,
что таким же - порочным и гнусным, - должен быть и сам город. Ну а, кроме
того, у меня просто чешутся руки. Я, видишь ли, не могу сидеть без работы, и
не сочинять басен на тему людского тщеславия и непотребства. Это, друг мой,
у меня нечто вроде болезни, и ничего поделать с собой я не могу. Осмеивать и
записывать, осмеивать и записывать, - вот призвание всей моей жизни!
Х е р е й (испуганно). И вы что же, действительно ничего не можете с
собой поделать?
Э з о п (сокрушенно, с долей притворства). Не могу. Хотел бы, да не
получается, и в этом моя трагедия.
Х е р е й. Но, господин, в таком случае, вы можете нарваться на крупные
неприятности. Что, если эти дельфийцы не столь просвещенные, как жители Афин
или Коринфa, и воспринимают насмешку не так спокойно и не так добродушно?
Э з о п. Насмешку, Херей, вообще никто не воспринимает спокойно. Просто
одни рядятся в шкуры овец, а другие откровенно не прячут своей волчьей
сущности. Волков, мой друг, бояться, - в лес не ходить! Кстати, на эту тему
есть одна великолепная басня.
Х е р е й. Побойтесь Зевса, господин Эзоп, - хотя бы меня, своего
секретаря, не кормите своими великолепными баснями!

Мимо проходят т о р г о в е ц ф и г а м и и р а з н о с ч и к в о д ы.

Т о р г о в е ц ф и г а м и. А вот сладкие фиги! а вот сладкие фиги!
Р а з н о с ч и к в о д ы. А вот вода из горного озера! а вот вода из
горного озера!
Э з о п. Посмотри на этих двух местных ослов! они воображают, что несут
дары в священных сосудах, и напускают на себя такой торжественный вид, что
кажутся жрецами самого Аполлона. Рядом с ними сама пифия выглядит уличной
девкой. Эй, приятель, почем твои фиги?
Т о р г о в е ц ф и г а м и. Четыре обола, мой господин.
Э з о п (приглядываясь к фигам). Четыре обола за такую несвежую дрянь?
да они ведь давно прогнили и покрылись червями! впрочем, твое лицо выглядит
еще хуже: оно похоже на одну огромную фигу, упавшую с дерева, и раздавленную
телегой. Где ты его хранишь по ночам? в корзинке с другими протухшими
фигами? Впрочем, оно и понятно, - подобное идет к подобному, как и повелели
бессмертные боги; фиги - к фигам, деньги - к деньгам, а дураки, торгующие
фигами, - к дуракам! Впрочем, быть может, ты носишь фигу в кармане, и только
прикидываешься несведущим простачком? Если так, то это было бы просто
великолепно; три фиги в одной упряжке, влекомой одним несносным ослом! С чем
я вас, господин хороший, и поздравляю! (Отвешивает т о р г о в ц у низкий