"Владимир Моисеев. Вонючий рассвет" - читать интересную книгу автора

текстах Макарова привлекает главным образом то, что до последней страницы не
ясно, обернется ли предчувствие беды катастрофой или останется всего лишь
удачным блефом.
Макаров ухмыльнулся. Ему на миг показалось, что он, и в самом деле,
оказался героем своей новой книги. Случилось необъяснимое - ожидание беды
настигло его самого. Логика и здравый смысл помочь ему были бессильны.
Прямых оснований для беспокойства не было. О внезапном появлении в его жизни
неких неизвестных врагов не могло идти и речи. И все же почему-то знал, что
спокойной жизни пришел конец. Наверное, разъяснения остались в его
сновидении. Это был тот самый случай, когда мудрствования лукавые не
требовались. Макаров знал и все...
Невозможно было предсказать, откуда следует ожидать удар. Боже мой,
какой удар? Враги? Какие могут быть враги у кабинетного затворника? До сих
пор его жизнь текла размеренно и упорядочено. Даже положенные по закону
налоги Макаров умудрялся платить вовремя. Не исключено, что именно по этой
причине его и настиг творческий кризис. Застой в крови вызвал застой в
мыслях.
"Да, да, было бы совсем неплохо очутиться в одной из собственных
книг, - размечтался Макаров. - Порция тревог и волнений мне сейчас не
помешала бы, наполнила кровь адреналином. А что? Из меня получится отличный
литературный герой. Этакий психованный интеллектуал. Я бы ежеминутно впадал
в истерику по любому, самому незначительному поводу и постоянно произносил
длинные смешные монологи о культуре и красоте, которые, по всем расчетам,
должны спасти мир, а еще о первостепенной важности духовного возрождения...
Читатель таких потешных дяденек просто обожает"!
Впрочем, далеко не в любой из придуманных им ситуаций Макаров хотел бы
очутиться.
Был, например, у него текст о романтически настроенном вице-премьере,
который неожиданно для других членов Правительства впал в детство. Однажды
он вспомнил, как октябренком мечтал слетать в космос. Люди вокруг него
заняты привычными делами - приватизацией и политическими игрищами, но
вице-премьер ни с кем не дружил и ни о чем другом кроме полета на
космическую станцию и слышать не хотел. К осуществлению его мечты вел
трудный тернистый путь. Едва ли не каждый день вице-премьеру приходилось
разбираться с плохими министрами, не желающими поддерживать отечественный
аэрокосмический комплекс. Их кровь была для него, что вода. А чтобы
окончательно склонить общественное мнение в пользу экспансии в космос,
вице-премьер объявил, что самая страшная опасность нашим мирным нивам
исходит из просторов Вселенной - это огромные метеориты и неуравновешенные
зелененькие человечки...
В другом тексте речь шла о странном мире, где борьба за равенство была
доведена до абсурда. Широкие слои населения посчитали, что зарвавшиеся
интеллектуалы обижают скромных обывателей. Под сомнение была поставлена
сложившаяся практика назначения на некоторые должности исключительно людей с
высшим образованием. У противников был свой резон: "Почему это я не могу
возглавить кафедру теоретической физики? Мне говорят, что причина -
недостаточное образование и тройки по физике. Но это пустая отговорка. Мне
некогда было заниматься ерундой, надо было работать. А отказ - это яркий
пример дискриминации по образовательному признаку"! Смекалистые адвокаты
сумели провести через Конституционный суд решение, запрещающее при приеме на