"Андрей Молчанов. Дао" - читать интересную книгу автора

Литая мускулатура тела гориллы, однако безволосого, странно сочетается
с рыхлым небритым лицом и бесформенной картофелиной носа в синих пороховых
пятнах.
- Мистер Тао... - Хрипота препятствует вежливой интонации, и Хьюи
кашляет. - Я нуждаюсь в незначительной сумме... Двадцать долларов...
- Твой долг лично мне - пятьсот. - Лицо мое непроницаемо.
- Полагаю, на этой цифре благоразумно ос- тановиться.
- Я все верну, мистер Тао...
Это звучит мне вслед. Я иду завтракать. Меня ждет серебряный поднос,
укрытый плотной голубой салфеткой, горячей от скрытого по ней чайника,
поджаристый, из тостера хлеб, джем, сыр, салат из побегов бамбука, куанцзы*
и два мандарина с кожурой, рыхлой и пористой, как лицо Хьюи.
______________
* - Палочки для еды. (Кит.)

Из столовой на втором этаже виднеется двор киники, отделенный от виллы
бестящей рябью трехметровой стальной сетки.
Больные собираются у фонтана - довольно выручной композиции четырех
бронзовых драконов, извергающих ввысь из оскаенных морд водяные веера.
Сейчас подойдет инструктор и начнет упражнения простейшей йоги: дыхание,
промывание носоглотки, асаны - для каждого больного свои; затем прием
лекарств, отваров, завтрак, а потом я, главный врач, начну обход.
Клиника невелика - всего сто мест. Профиь сугубо терапевтический, но
есть и операционные, отстроенные Чан Ванли для пострадавших братьев с
увечьями и ранениями, чье поступление сюда напоминает конвейер.
Для главы братства клиника - необходимое и доходное предприятие, для
меня - мое детище, мой смысл.
Я сам продумал здесь каждую деталь - от убранства палат до общей
архитектуры тибетского храма и одновременно большого дом с остроконечным
коньком, полого отходящими от него скатами крыши, белеными стенами и черными
ставнями окон. Внутри же - лоснящийся серебром пластик стен коридоров,
ярко-зеленое ковровое покрытие, кожа и хром строгой мебели, стеклянные
двери, телевизоры, масса электроники, видеотека. Для больных это
благотворный антураж: архаика внешнего и модерн интерьера, плюс старинные
лекарства из трав - горных целебных трав Тибета и Гималаев, вобравших в себя
скрытое божественное пламя седой земли и отдающих свою животворную силу,
охлажденную чистой водой, больной плоти.
Люди за сеткой скучились вокруг инструктора, внимая его наставлениям.
На лицах их - безучастие еще владеющего ими сна, его потревоженная истома.
Почему человек обыкновенно хмур утром? Ведь с каждым пробуждением мы
рождаемся заново и лишь опыт, знания, привычки и болезни отличают нас от
новорожденных.
И те, кто мудр, извечно почитают благость утра за начало жизни, которой
суждено длиться день. День - это маленькая жизнь. Что мы вчерашние для нас
сегодняшних? Воспоминание. А подчас и просто чужие люди... И лишь память
возвращает нам осознание нашего многодневного бытия. Идея перерождений? Она
верна: каждое утро мы встаем другими, но перерождение наше в нас же, а
потому порой приходит безжалостное сомнение: а вдруг там, за гранью самого
глубокого из снов перерождений нет?; а вдруг, понятие о вечной душе и вечной
жизни ее - всего-навсего боль и стремление человека не утратить память о