"Антонио Муньос Молина. Польский всадник " - читать интересную книгу автора

- Одевайтесь. Вы должны идти со мной, - сказала маска, вовсе не
угрожающе и даже не повелительно, а с сухой властностью, не привыкшей к
непослушанию или возражениям.
Поднявшись, не без сожаления, что незнакомец увидит, что он спал в
одежде, врач обнаружил, что в другой комнате присутствовал еще кто-то -
фигура, как подумал он позже, в которой было заметно ее подчиненное
положение, возможно лакея или кучера, безжалостного наемного убийцы. Прежде
чем ему завязали глаза, он успел заметить, что на втором человеке была не
полумаска, а маска с космами и усами из пакли и надутыми картонными щеками.
Врач предположил, что стал жертвой одного из тех розыгрышей, на которые так
падка народная фантазия во время карнавала. Пока ему завязывали на затылке
ленты полумаски с нарисованными глазами вместо прорезей, он подумал, что его
собираются убить, и равнодушно вспомнил, что на приговоренных к казни на
гарроте палач надевал капюшон: ему пришла на память патриотическая гравюра,
изображающая расстрел Торрихоса. Человек с хлыстом - несмотря на завязанные
глаза, врач понял, что это был он, по запаху лавандового мыла и мягким
холодным прикосновениям складок его плаща - почти любезно взял его под руку
и вывел в коридор. Врач сохранял спокойствие духа и даже остаток твердости -
он никогда не был труслив, - но его колени дрожали, и он не чувствовал
мускулов в ногах: если бы человек в плаще его отпустил, он покорно упал бы
на землю как соломенная кукла. Он с отчаянием услышал громкий храп своей
хозяйки, не однажды будивший его среди ночи, и искренне пожалел, что, если
его убьют, он не сможет заплатить ей свой долг. Он спускался по узкому
лестничному проему, касаясь боком стены, а впереди слышались неуклюжие шаги
человека в картонной маске: мужчина в полумаске легко ступал своими
ботинками, и его правая рука, сжимавшая врачу локоть, была одновременно
мягкой, сильной и жестокой.
Голосом, показавшимся ему самому отвратительно слабым, он спросил, куда
его ведут, но не получил ответа. Его сознание пребывало в состоянии
недоверчивого ожидания и почти полусна, но тело инстинктивно сжималось от
страха. Может, его убьют в закрытом экипаже, двухместной карете с черным
верхом и красными колесами, как та, в какой ехал Прим, когда его застрелили,
или отвезут на пустырь, где, не снимая маски, приставят к виску или затылку
дуло пистолета и он даже не услышит выстрела. Думая, что осталось еще
несколько ступенек, врач споткнулся, когда они вышли в подъезд, выложенный
неровными каменными плитами и пахнувший сыростью и погребом. Открылась
задвижка входной двери, и внутрь ворвалась струя холодного воздуха с
колючими мокрыми снежинками и шквал трещоток, хохота, бьющих барабанов и
пьяных песен. Не зря карнавал вызывал в нем такое отвращение. Выходя, он
опять споткнулся на ступеньке, и человек в черном плаще поддержал его, а
лакей или кучер так приблизился, что врач почувствовал на своем лице запах
лука и водки. Любой увидевший его подумал бы, что это просто пьяный,
шатающийся, в съехавшей набок маске, едва держащийся на ногах от вина и с
трудом поддерживаемый двумя собутыльниками. Ночной воздух укрепил его мышцы
и вернул ясность сознанию, одурманенному до этого момента сонной покорностью
судьбе и абсурду. По-видимому, он инстинктивно попытался вырваться, потому
что атласная полумаска и гофрированный воротник коснулись его лица и
незнакомец прошептал:
- Не пытайтесь убежать, мы ничего вам не сделаем. Если вы выполните то,
что от вас требуется, вам не придется жалеть об этой встрече.