"Ги де Мопассан. Мушка" - читать интересную книгу автора

почти мужа.
Он был неглуп и обладал особым даром высмеивать людей исподтишка, так
что мы иной раз с некоторым беспокойством спрашивали друг друга, не
догадывается ли он.
Он позаботился вывести нас из неизвестности, и притом не слишком
приятным для нас способом. Мы ехали завтракать в Буживаль и гребли изо всей
мочи, когда Ток - у него был в этот день победоносный вид удовлетворенного
мужчины, и он, сидя рядом с девушкой, прижимался к ней, на наш взгляд,
слишком уж развязно - остановил гребцов выкриком "Стоп!"
Восемь весел повисли в воздухе.
Тогда он повернулся к соседке и спросил:
- Почему тебя зовут Мушкой?
Она не успела ответить, как Одноглазый, сидевший впереди, сухо
произнес:
- Потому, что она садится на всякую дрянь.
Сначала наступило долгое, смущенное молчание, а потом нас начал
разбирать смех. Даже Мушка оторопела.
Тогда Ток скомандовал:
- Вперед!
И лодка двинулась в путь.
Инцидент был исчерпан, отношения выяснены.
Это маленькое приключение ничего не изменило в наших привычках. Оно
только восстановило сердечность между нами и Одноглазым. Он вновь стал
почетным обладателем Мушки с субботнего вечера до понедельника утром, так
как его превосходство над нами было твердо установлено удачным ответом,
кстати сказать, заключившим эру вопросов насчет слова "Мушка". Мы же
довольствовались второстепенной ролью благодарных и внимательных друзей,
скромно пользуясь будничными днями и не заводя между собой никаких раздоров.
Месяца три все шло отлично. Но вдруг Мушка стала вести себя с нами
как-то странно. Она перестала веселиться, как бывало раньше, стала
нервничать, волноваться и даже раздражалась. Мы то и дело спрашивали ее:
- Что с тобой?
Она отвечала:
- Ничего. Оставьте меня в покое.
В один из субботних вечеров Одноглазый открыл нам, в чем дело. Мы
только что уселись за стол в маленькой столовой, которая была раз навсегда
отведена нам трактирщиком Барбишоном в его харчевне, и, покончив с супом,
ждали жаркого, когда наш друг, казавшийся озабоченным, сначала взял Мушку за
руку, а затем обратился к нам.
- Дорогие мои друзья, - сказал он, - я должен сделать вам серьезнейшее
сообщение, которое, быть может, вызовет долгие споры. Впрочем, между блюдами
у нас будет время поговорить. Наша бедная Мушка объявила мне
катастрофическую новость и одновременно поручила поделиться ею с вами. Она
беременна. Прибавлю лишь несколько слов: сейчас не время покидать ее, а
разыскивать отца воспрещается[3]...
Сначала все оцепенели, почувствовав, что случилось непоправимое
несчастье. Мы только поглядывали друг на друга с желанием свалить вину на
кого-нибудь одного. Но на кого? Да, на кого же? Никогда не чувствовал я с
такой очевидностью, как в тот миг, коварства жестокой комедии, которую
разыгрывает природа, никогда не дающая мужчине возможности знать наверняка,