"Ги де Мопассан. Утопленник" - читать интересную книгу автора

звук этот разнесся по всему небу, словно по нему с пыхтением и ревом мчалось
взбесившееся стадо.
Она вскочила и побежала к гавани. Со всех сторон туда спешили женщины с
фонарями. Собирались и мужчины; все вглядывались в темноту, в море, где на
гребнях волн вспыхивала пена. Буря продолжалась пятнадцать часов.
Одиннадцать матросов не вернулись домой, и в числе их Патен.
Обломки его судна Юная Амелия были найдены недалеко от Дьеппа. Трупы
матросов подобрали близ Сен-Валери, но его тело не нашли. Судно оказалось
перебитым пополам, и потому жена Патена долго ждала и боялась возвращения
мужа: ведь если произошло столкновение судов, то могло статься, что Патена
подобрали одного и завезли куда-нибудь далеко.
Затем мало-помалу она привыкла считать себя вдовой, хотя и вздрагивала
каждый раз, когда кто-нибудь - соседка, нищий или разносчик - неожиданно
входил к ней.
Однажды, перед вечером, года четыре после того, как пропал ее муж, она
шла по Европейской улице и остановилась около дома, принадлежавшего одному
старому, недавно умершему капитану: распродавалось имущество покойного.
Как раз в этот момент оценивали попугая, зеленого попугая с голубой
головкой, который недовольно и беспокойно глядел на собравшихся.
- Три франка! - выкрикивал оценщик. - Птица говорит, как адвокат! Три
франка!
Приятельница тетки Патен подтолкнула ее локтем.
- Надо бы вам купить его, вы ведь богатая, - сказала она. - С ним
будет веселее. Такая птица стоит франков тридцать, а то и больше. Вы всегда
сможете продать ее за двадцать или двадцать пять!
- Четыре франка! Четыре франка, сударыня! - повторял оценщик. - Служит
обедню, читает проповеди не хуже господина кюре! Феномен!.. Чудо!..
Тетка Патен набавила пятьдесят сантимов, получила в маленькой клетке
птицу с крючковатым клювом и унесла ее с собой.
Дома попугай успокоился, но когда она открыла проволочную дверцу, чтобы
дать ему попить, он так клюнул ее в палец, что выступила кровь.
- Вот дрянь! - сказала тетушка Патен.
Тем не менее она насыпала попугаю конопляного семени, маиса и оставила
его в покое; приглаживая перышки, он исподтишка разглядывал новое жилище и
новую хозяйку.
На другой день, едва начало светать, тетушка Патен совершенно ясно
услышала громкий, зычный, раскатистый голос, голос Патена, кричавший:
- Да встанешь ты, дрянь этакая, или нет?!
Ужас ее был так велик, что она спрятала голову под одеяло: ведь каждое
утро, еще не успев открыть глаза, слышала она, бывало, от своего покойника
эти, так хорошо знакомые, слова.
Вся дрожа, она свернулась в клубок, подставляя спину под удары, ожидая
их, и, уткнувшись лицом в подушку, зашептала:
- Господи боже, это он! Господи боже, это он! Он вернулся, господи
боже мой!
Минуты проходили, но ничто больше не нарушало тишины комнаты. Тетка
Патен с трепетом высунула голову в полной уверенности, что муж подстерегает
ее, что сейчас посыплются удары.
Но она не увидела ничего, кроме солнечного луча, падающего в окно, и
решила: