"Ги де Мопассан. Взбесилась" - читать интересную книгу автора

К вечеру мы приехали в Дьепп. Собственно говоря, не к вечеру, а в
полночь.
Ты знаешь, как я люблю море. Я заявила мужу, что не лягу спать прежде,
чем не увижу море. Это ему, видимо, не понравилось. Я спросила его смеясь:
"Неужели вам хочется спать?"
Он ответил: "Нет, дорогая, но вы должны бы понять, что мне хочется
поскорее остаться с вами наедине".
Я удивилась: "Наедине со мной? Но мы всю дорогу были наедине в вагоне".
Он улыбнулся: "Да... но... в вагоне совсем не то, что в нашей комнате".
Я не сдавалась: "Но, сударь, здесь, на пляже, мы с вами наедине, - чего
же еще?"
Это ему уже явно не понравилось. Однако он ответил: "Пусть будет так,
раз вы хотите".
Выла великолепная ночь, одна из тех, что вливают в душу великие и
смутные идеи, скорее ощущения, чем мысли, и хочется тогда раскинуть руки,
расправить крылья, обнять все небо и бог весть что. Тогда кажется, что
вот-вот поймешь непостижимое.
В воздухе разлита Мечта, струящаяся прямо в душу, Поэзия, особое,
неземное счастье, какое-то бесконечное опьянение, исходящее от звезд, луны,
от серебристого, колышущегося моря. Это лучшие мгновения в жизни. Они
приоткрывают иное, лучшее, восхитительное существование; они как бы
откровение о том, что могло бы быть... или что еще будет.
А мужу моему, по-видимому, не терпелось вернуться. Я спросила его:
"Тебе холодно?" - "Нет". - "Так посмотри же на тот кораблик, вон там, вдали;
он словно спит на воде. Здесь так хорошо! Я охотно осталась бы тут до утра.
Скажи, хочешь, мы дождемся зари?"
Он решил, что я над ним издеваюсь, и почти силою повлек меня в
гостиницу. О, если бы только я знала! Ах, злодей!
Когда мы остались одни, мне стало стыдно, неловко - клянусь тебе, я не
знала, отчего. Наконец я отослала его в туалетную, а сама легла.
Ах, милочка, как бы это выразиться? Ну вот, мое бесконечное неведение
он счел, несомненно, за лукавство, мою бесконечную наивность - за
плутовство, мою глупую и доверчивую беспечность - за обдуманную тактику и
поэтому пренебрег той осторожностью и чуткостью, которые необходимы, чтобы
растолковать подобные тайны, сделать их понятными и приемлемыми для ничего
не подозревающей и совсем не подготовленной души.
И вдруг мне показалось, что он совсем потерял голову. Потом, все
сильнее пугаясь, я подумала, не собирается ли он меня убить. Когда мы во
власти страха, мы уже не рассуждаем, не думаем, мы сходим с ума. Мгновенно
мне представились всякие ужасы. Мне вспомнились газетные сообщения о разных
происшествиях, таинственные преступления, вспомнились передаваемые шепотом
истории девушек, выданных замуж за негодяев. Разве я хорошо знала этого
человека? Я отбивалась, отталкивала его, обезумев от ужаса. Я даже вырвала у
него клочья волос с головы и из усов и, высвободившись, вскочила с громким
воплем: "Помогите!" Я подбежала к двери, отодвинула задвижку и, полуголая,
бросилась на лестницу.
Соседние двери тоже отворились. Показались какие-то мужчины в рубашках,
со свечами в руках. Я кинулась в объятия к одному из них, моля о защите. Он
бросился на моего мужа.
Остального не знаю. Началась драка, поднялся крик; потом все стали