"Ги де Мопассан. Взбесилась" - читать интересную книгу автора

хохотать, да так хохотать, что ты и представить себе не можешь. Хохотал весь
дом сверху донизу. Ко мне долетали из коридора буйные взрывы смеха, другие
неслись из комнаты под нами. Под крышей хохотали поварята, а сторож корчился
от смеха на своей койке в передней.
Подумай только: в гостинице!
Потом я опять очутилась с мужем наедине, и он дал мне несколько общих
разъяснений подобно тому, как объясняют химический опыт, прежде чем
приступить к нему. Он был очень недоволен. Я проплакала всю ночь, и мы
уехали, как только отперли парадное.
Но это еще не все.
На другой день мы приехали в Пурвиль - это только еще зарождающийся
курорт. Муж осыпал меня знаками внимания, нежности. Недовольство его прошло,
и теперь он, казалось, был в восторге. Стыдясь и сожалея о вчерашнем
приключении, я старалась быть как можно ласковей и покладистей. Но ты
представить себе не можешь, какой ужас, какое отвращение, доходящее почти до
ненависти, стал возбуждать во мне Анри, когда я узнала ту мерзкую тайну,
которую так тщательно скрывают от девушек. Я пришла в отчаяние, мне было
смертельно грустно, я разочаровалась во всем и томилась желанием вернуться к
милым моим родителям.
Через день мы приехали в Этрета. Все живущие здесь были в смятении:
одну молодую женщину укусила собачка, и женщина только что умерла от
бешенства. Когда я услыхала об этом за табльдотом, по спине у меня побежали
мурашки. Мне тотчас же показалось, что нос у меня болит, и во всем теле я
ощутила что-то странное.
Я не спала всю ночь; о муже я совершенно забыла. Вдруг я тоже умру от
бешенства? Наутро я расспросила метрдотеля обо всех подробностях. Они были
ужасны. Я целый день ходила по дюнам. Я перестала разговаривать, погрузилась
в размышления. Бешенство! Какая страшная смерть! Анри меня расспрашивал:
"Что с тобой? Ты, кажется, грустишь?" Я отвечала: "Да нет, ничего, ничего!"
Я рассеянно смотрела на море, но не видела его, смотрела на фермы, на
равнины, но не могла бы сказать, что у меня перед глазами. Ни за что на
свете не призналась бы я в мысли, которая так терзала меня. Я почувствовала
в носу боль, настоящую боль, и захотела домой.
Вернувшись в гостиницу, я тотчас же заперлась, чтобы разглядеть ранку.
Она уже стала незаметной. И все же, сомнения не было, она болела.
Я тут же написала мамочке коротенькое письмо, которое, вероятно,
показалось ей странным. Я просила немедленного ответа на несколько пустячных
вопросов. Подписавшись, я добавила: "Главное, не забудь сообщить мне, как
поживает Бижу".
На другой день я ничего не могла есть, но отказалась обратиться к
врачу. Я просидела весь день на пляже, смотря на купающихся. Появлялись тут
и толстые и худые, но все были безобразны, в ужасных костюмах; однако мне
было не до смеху. Я думала: "Какие счастливые! Их никто не кусал! Они-то
будут жить! Им нечего бояться! Они могут веселиться, сколько вздумается. Как
они безмятежны!"
Я поминутно подносила руку к носу, чтобы ощупать его. Не пухнет ли он?
А едва вернувшись в гостиницу, я заперлась, чтобы разглядеть его в зеркало.
О, если бы цвет его изменился - я умерла бы на месте!
Вечером я внезапно почувствовала к мужу какую-то нежность, нежность
отчаяния. Он показался мне таким добрым, я оперлась на его руку. Раз