"Ги де Мопассан. Сицилия" - читать интересную книгу автора

Стефани, что только что поймал более пятидесяти полифилл.
Ди Стефани поспешил предупредить об этом Миралью следующим письмом:
"Дорогой Джузеппе!
Polyphilla Olivieri, узнав о твоих смертоубийственных намерениях,
избрал иной путь и скрылся на побережье Трапани, где мой приятель Ломбардо
захватил уже более пятидесяти".
Тут приключение начинает принимать характер трагикомедии и эпического
неправдоподобия.
В это время, по слухам, в окрестностях Трапани бродил разбойник по
имени Ломбардо.
Миралья бросил письмо своего друга в корзинку. Лакей опорожнил корзинку
на улицу, а мусорщик, проходивший мимо, подобрал ее содержимое и выбросил в
поле. Какой-то крестьянин, увидав в поле красивую голубую бумажку, почти не
смятую, поднял ее и положил в карман из предосторожности или из
инстинктивного стремления к стяжательству.
Прошло несколько месяцев, потом этого человека как-то вызвали в
полицейское управление, где он выронил письмо. Жандарм схватил письмо и
представил судье, которому бросились в глаза слова смертоубийственные
намерения, избрал иной путь, скрылся, захватил, Ломбардо. Крестьянина
посадили в тюрьму, допросили и заперли в одиночную камеру. Он ни в чем не
сознался. Его держали под замком и повели строжайшее следствие. Судебные
власти опубликовали подозрительное письмо, но так как они по ошибке
прочитали "Петронилла Оливьери" вместо "Полифилла", то энтомологи не
обратили на него внимания.
Наконец удалось разобрать подпись ди Стефани, и его вызвали в суд. Его
объяснения были признаны неудовлетворительными. Вызванный, в свою очередь,
Миралья в конце концов разъяснил это таинственное дело.
Крестьянин просидел в тюрьме три месяца.
Итак, последний сицилийский разбойник оказался особого вида жуком,
известным в науке под именем Polyphilla Ragusa.
Теперь путешествовать по страшной Сицилии в экипаже, верхом или даже
пешком можно вполне безопасно. Впрочем, самые интересные экскурсии можно
совершить почти целиком в экипаже. Главная из них - это экскурсия к храму
Сегесты.
Столько поэтов воспело Грецию, что каждый из нас носит ее образ в своем
воображении, каждый думает, что немного знает ее, каждый представляет ее
себе такою, какой желал бы увидеть.
Для меня эту мечту воплотила Сицилия; она показала мне Грецию, и когда
я думаю об этой стране искусства, мне кажется, что я вижу перед собою
высокие горы с мягкими классическими очертаниями и на их вершинах храмы,
строгие храмы, может быть, немного грузные, но удивительно величественные,
какие встречаешь на этом острове повсюду.
Все видели Пестум и восхищались тремя великолепными развалинами,
лежащими среди этой голой равнины, которая вдали переходит в море, а с
другой стороны замыкается широким полукругом голубоватых гор. Но если храм
Нептуна[7] лучше сохранился и, как говорят, выдержан в более чистом стиле,
чем храмы Сицилии, то последние расположены среди таких дивных, таких
неожиданных пейзажей, что трудно даже вообразить себе то впечатление,
которое они производят.
Покинув Палермо, прежде всего проезжаешь через апельсиновую рощу,