"Ги де Мопассан. Хромуля" - читать интересную книгу автора

вставал с левой ноги.
Красавица Гортензия, та самая только что умершая у вас Хромуля, как ее
прозвали после несчастья с ней, уже тогда была белошвейкой и приходила
работать к папаше Грабю. Учитель не остался равнодушным к ее юной прелести,
а она, разумеется, была польщена вниманием этого неприступного сердцееда,
потом полюбила его и согласилась встретиться с ним на школьном чердаке, под
вечер, когда окончит работу.
Она сделала вид, будто идет домой, а сама, вместо того, чтобы
спуститься с лестницы, взобралась на чердак и там, притаившись в сене, стала
поджидать своего возлюбленного. Он не замедлил прийти, но только начал
заговаривать ей зубы, как дверь снова открылась и появился папаша Грабю.
- Что вам понадобилось на чердаке, Сижизбер? - спросил он.
Видя, что его вот-вот накроют с поличным, перепуганный учитель
растерянно залепетал:
- Захотел немного отдохнуть на сене, господин Грабю.
На просторном высоком чердаке было темно, хоть глаз выколи. Сижизбер
стал подталкивать дрожащую девушку в дальний угол.
- Спрячьтесь! - шипел он. - Слышите? Спрячьтесь. Меня выгонят с места,
уйдите куда-нибудь, спрячьтесь!
Папаша Грабю услышал шепот и насторожился:
- Так вы тут не один?
- Конечно, один, господин Грабю!
- Конечно, не один, не с самим же собою вы разговариваете!
- Клянусь, что один, господин Грабю!
- А это мы сейчас выясним, - проворчал старик и, заперев снаружи дверь
на два оборота, отправился за свечой.
Молодой учитель, трус, каких немало, от страха разъярился и, наверно,
все время твердил:
- Да спрячьтесь же, чтобы он вас не нашел! Из-за вас я без куска хлеба
останусь! Вы все мое будущее искалечите... Спрячьтесь же, говорю вам!
И тут они услышали, что ключ снова поворачивается в замке.
Гортензия подбежала к оконцу, которое выходило на улицу, распахнула его
и сказала тихо, но решительно:
- Когда он уйдет, подберите меня.
И прыгнула.
Папаша Грабю, так никого и не найдя, озадаченный ушел.
Через четверть часа Сижизбер прибежал ко мне и все рассказал. Девушка
лежала у стены дома, не могла даже приподняться - прыжок с третьего этажа не
шутка. Мы с Сижизбером пошли к ней. Дождь лил как из ведра. Я перенес
несчастную к себе, - у нее в трех местах была сломана правая нога, кости
впились в мясо. Она не жаловалась, напротив, повторяла с какой-то
удивительной покорностью:
- Что ж, я наказана, наказана поделом!
Я дал знать в больницу и родителям Гортензии - им я сплел басню, будто
на их дочь у самых моих дверей наехала карета.
Мне поверили, и полиция целый месяц без устали разыскивала виновника
несчастья.
Вот и все. И я утверждаю, что эта женщина - героиня, что вот такие, как
она, и совершают величайшие в истории подвиги.
Сижизбер был ее единственной любовью. Она умерла старой девой.