"Ги де Мопассан. Койка № 29" - читать интересную книгу автора

хорошо знали его, опасались и яростно ненавидели.
Когда он проходил, лавочница невольно обменивалась с ним через витрину
взглядом, да таким, который говорил больше, чем самые нежные слова: в нем
выражался и призыв, и ответ, и влечение, и признание. А муж, предупрежденный
неким инстинктом, резко оборачивался и бросал бешеный взгляд на горделивый и
стройный силуэт офицера. Когда же капитан, улыбающийся и довольный
произведенным впечатлением, удалялся, торговец, с раздражением перебирая
расставленный на прилавке товар, негодовал:
- Вот индюк! Когда же перестанут кормить этих дармоедов, которые только
и знают, что бренчат своими жестянками по тротуарам? По мне уж лучше мясник,
чем солдат. Если у мясника фартук запачкан кровью, так по крайней мере
кровью скотины; мясник хоть пользу приносит; нож, который у него подвешен к
поясу, не для того предназначен, чтобы убивать людей. Не понимаю, как только
позволяют этим душегубам таскать повсюду свое смертоносное оружие! Без них
не обойтись - знаю; но уж хоть бы прятали их, а не одевали, как на маскарад,
в красные штаны да синие куртки. Не наряжают же палача генералом!
Жена, не отвечая, незаметно пожимала плечами, а муж хоть и не видел, но
угадывал это и восклицал:
- Только дура может любоваться, как хорохорятся эти типы!
Так или иначе, но молва о капитане Эпиване, великом покорителе сердец,
разносилась по всей французской армии.

И вот в 1868 году его полк, 102-й гусарский, перевели в Руан для
несения гарнизонной службы.
Вскоре капитан стал известен всему городу. Каждый вечер, часов около
пяти, он появлялся на бульваре Буаельдье, направляясь в кафе "Комедия"
выпить абсента, но перед тем как войти туда, неизменно прохаживался по
бульвару, чтобы покрасоваться своими ногами, талией и усами.
Руанские коммерсанты, которые прогуливались по аллее, заложив руки за
спину, озабоченно толкуя о повышении и падении цен, все же бросали на него
взгляд и восхищались:
- Черт возьми, вот красавец!
Потом, уже зная, кто это такой, они стали говорить:
- А, вот и капитан Эпиван! Молодчина, что ни говори!
Женщины при встрече с ним как-то странно вертели головой и стыдливо
вздрагивали, словно слабея перед ним или чувствуя себя раздетыми. Они слегка
склоняли шею, и на губах у них появлялась тень улыбки; им хотелось, чтобы
капитан Эпиван нашел их прелестными, хотелось привлечь его взгляд. Когда он
прогуливался с товарищем, тот всякий раз завистливо и ревниво думал, видя
неизменное повторение этих ужимок: "И везет же, черт побери, этому Эпивану!"
Среди руанских содержанок из-за него разгорелось настоящее состязание,
борьба. Все они появлялись к пяти часам, к офицерскому часу, на бульваре
Буаельдье и, волоча юбки, ходили парами от одного конца бульвара до другого,
а лейтенанты, капитаны и майоры, перед тем как зайти в кафе, тоже
расхаживали по двое, волоча по тротуару сабли.
И вот, как-то вечером, красавица Ирма, - как говорили, любовница г-на
Тамплие-Папона, богатого фабриканта, - остановила свой экипаж возле
"Комедии", якобы намереваясь купить бумаги или заказать визитные карточки у
гравера Поляра, а на самом деле лишь для того, чтобы пройти мимо столиков,
где сидели офицеры, и бросить капитану Эпивану взгляд, столь ясно