"Ги де Мопассан. Кончено!" - читать интересную книгу автора

нею, со старой баронессой де Ванс, по-прежнему верным вашим другом. С
волнением и радостью протягивает она вам свою руку, которую надо только
пожать, а не поцеловать, бедный мой Жакле...
Лиза де Ванс".
Сердце Лормерена забилось. С остановившимся взглядом он сидел в кресле,
охваченный столь мучительным волнением, что на его глаза навернулись слезы;
прочитанное письмо лежало на коленях.
Если он когда-нибудь в жизни любил, то лишь ее, маленькую Лизу, Лизу де
Ванс, которую он прозвал "Пепельным цветком" за необычайный цвет волос и
светло-серые глаза. О, каким изящным, хорошеньким, прелестным созданием была
эта хрупкая баронесса, жена подагрического, угреватого старика-барона,
который внезапно увез ее в провинцию и заточил там, точно узницу,
приревновав к красавцу Лормерену.
Да, граф любил ее и был любим, как ему казалось. Она запросто звала его
Жакле и так мило произносила это имя...
Тысячи забытых воспоминаний возникали в его голове, далекие,
сладостные, а теперь такие грустные. Однажды вечером она была у него после
бала, и они поехали в Булонский лес: она - декольтированная, он - в простой
домашней куртке. Стояла весна, было тепло. Нежный запах ее корсажа, ее кожи
наполнял воздух благоуханием. Какой дивный вечер! Когда они подошли к озеру,
освещенному льющимся сквозь ветви лунным светом, она заплакала. Немного
удивленный, он спросил, о чем она плачет.
- Не знаю, - ответила она, - луна и озеро меня умилили. Когда я вижу
что-нибудь очень поэтичное, сердце у меня сжимается, и я плачу.
Он улыбнулся, тоже растроганный, находя и глупым и очаровательным это
наивное волнение женщины, милой маленькой женщины, принимающей так близко к
сердцу все свои переживания.
И он страстно поцеловал ее, прошептав:
- Малютка Лиза, ты прелесть!
Как чудесна была эта любовь, нежная и короткая, и как быстро она
кончилась, оборванная в самом разгаре этой скотиной, старым бароном, который
увез жену и с тех пор никому ее не показывал.
Он, Лормерен, черт возьми, забыл ее через две-три недели. У холостяка в
Париже женщины так быстро сменяют одна другую! Но все-таки уголок его сердца
всегда принадлежал ей, ибо, кроме нее, он не любил никого. Теперь граф
отдавал себе в этом ясный отчет.
Он встал и громко сказал: "Конечно, я поеду к ней обедать!" И
инстинктивно повернулся к зеркалу, чтобы окинуть себя взглядом с ног до
головы. Он подумал: "Она, наверное, сильно постарела, больше, чем я..." И в
глубине души он был доволен, что она увидит его все еще красивым, крепким,
будет удивлена, может быть, тронута и пожалеет об этих миновавших, далеких,
таких далеких днях!
Он просмотрел остальные письма. В них не было ничего особенного.
Весь день он думал об этой тени прошлого. Какой же стала теперь Лиза?
Забавно встретиться через двадцать пять лет! Да узнает ли он ее?
Граф оделся с чисто женским кокетством, выбрал белый жилет, который шел
ему больше, чем черный, позвал парикмахера завить волосы, - они у него
хорошо сохранились, - и выехал из дому очень рано, чтобы его поспешность
была оценена.
Первое, что он увидел, войдя в изящную, заново обставленную гостиную,