"Томас Мор. История Ричарда III" - читать интересную книгу автора

как наиболее пригодный человек быть протектором короля и королевства {39}.
Вот как случилось, что по неразумию или по воле судьбы ягненок был отдан под
охрану волка. На этом же совете великим упрекам подвергся архиепископ
Йоркский, канцлер Англии, за то, что он выдал королеве большую печать;
печать у него была отобрана и вручена доктору Расселу, епископу Линкольна,
человеку мудрому, доброму, многоопытному и, несомненно, одному из самых
ученых людей, которых имела тогда Англия {40}. Различным лордам и рыцарям
были назначены различные должности; лорд-чемберлен и некоторые другие
сохранили за собой прежние свои посты.
Протектор страстно желал довершить то, что начал, и каждый день казался
ему годом, пока это не было достигнуто; но он не отваживался на дальнейшие
попытки, так как в руках у него была только половина добычи: он хорошо
понимал, что если он низложит одного брата, то все королевство поддержит
другого, останется ли он заточен в убежище или его сумеют благополучно
вывести на вольную волю {В 1565 пространнее: "или скорее, чего он весьма
опасался, его увезут куда-нибудь за пределы Британии".}. Поэтому вскоре же
он заявил в ближайшем собрании совета лордов {41}, что королева поступает
гнусно и оскорбительно для королевских советников, стараясь удержать
королевского брата в своем убежище, хотя король более всего был бы рад и
счастлив видеть брата рядом с собой; а сделала это она только затем, чтобы
вызвать недовольство и ропот народа против всех лордов, - разве нельзя
доверить королевского брата тем, кто по решению всего дворянства страны
назначен охранять самого короля как ближайшие его друзья? {В 1565
пространнее: "Она как будто завидует радостям их взаимной любви; а всего
преступнее то, что выставляет она - как главную свою заботу - то, что сына
своего она лишила свободы, лишила света и блеска славной его доли и, увлекши
его в убежище, словно столкнула его в убожество, мрак и грязь. А
единственная всему этому причина - желание возбудить лютую народную
ненависть против вельмож королевского совета: сама же она ненавидит их с
таким пылом, что готова им отомстить даже ценою родных детей, как Медея в
сказании. Ибо зачем держать дитя в убежище, как не затем, чтобы показать
народу, будто попечение ваше о государе то ли ненадежно, то ли неразумно,
будто опасно доверить мне даже королевского брата, тогда как вы доверили
моему воспитанию и призрению самого короля?"} "Благополучие же короля, -
говорил он, - это не только охрана от врагов или от вредной пищи, это также
и отдых, и скромные развлечения {В 1565 добавлено: "которые удивительным
образом освежают и укрепляют детскую душу"}, которых ему в его нежном
возрасте не может доставить общество пожилых людей, а может доставить лишь
дружеское общение с теми, кто не слишком моложе его и не слишком старше, а
по знатности достойны быть рядом с его величеством, - с кем же, короче
говоря, как не с собственным своим братом? {В 1565 добавлено: "которого
теперь родная мать, хуже чем мачеха, не пускает к нему".} А если кто
подумает, что все это мелочи (впрочем, я надеюсь, ни один человек, любящий
короля, этого не подумает), то пусть он вспомнит, что порой без малых дел не
вершатся и великие. Поистине великий позор и для его королевского
величества, и для всех нас, близких к его милости, слышать, как и в нашей
земле, и в других краях (дурная весть далеко бежит!) из уст в уста
разносится молва, что королевский брат должен изнывать в убежище! Слыша это,
всякий подумает, что без причины такое не делается; и дурная мысль, поселясь
в сердцах людских, уж не скоро их покинет, а какая из этого может вырасти