"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

годилась бы даже в статистки. Но, подумал я, если ей бросить в качестве
приманки кино, она непременно попадется на эту удочку. Режиссер был человек
сухой, его интересовали только деньги, и просить его о чем-нибудь было
бесполезно. Но помощник режиссера, которого я знал давно, был симпатичный
молодой человек моих лет. Я сводил его в ресторан при студии и попросил
оказать мне услугу. Он расхохотался, похлопал меня по спине и сказал, что
сделает это для меня.
Агата, понятно, послала продюсерам этого фильма свои фотографии в самых
различных позах и сообщила свой адрес и номер телефона. В один прекрасный
день помощник режиссера позвонил ей и попросил быть в киностудии через два
часа: она понадобится. А ничто так не влечет к себе, как кино; если бы,
допустим, король пригласил Агату явиться во дворец, она бы еще, пожалуй,
подумала, но достаточно было бы даже курьеру кинофирмы сказать, чтобы она
пришла на студию, и Агата примчалась бы туда в любое время дня и ночи. В то
утро я уселся в приемной среди ожидающих своей очереди статистов и
работников кино. В назначенный час появилась Агата. Я не видел ее уже два
месяца и в первый момент даже не узнал. Ее каштановые, спадавшие на плечи
волосы стали теперь рыжими и были уложены в большой пучок на макушке, так
что уши и шея оставались совсем открытыми. Она с таким ожесточением выщипала
себе брови, что ее глаза казались распухшими. Рот ее кривила загадочная
улыбка. К сожалению, ей все-таки не удалось выпрямить свой нос, похожий на
ручку кофейника. Меня поразил ее наряд: новый жакет, широкий,
огненно-красный, со стоячим воротником, и черная прямая юбка. На отвороте
жакета был приколот желтый металлический клипс в форме корабля с поднятыми
парусами. Под мышкой она держала сумочку, по виду из змеиной кожи. Может
быть, сумочка действительно была из змеиной кожи и стоила ей бог знает каких
жертв. Агата вошла гордо, медленно, презрительно поглядывая вокруг, словно
боялась запачкаться в этой приемной, заполненной такими же, как она, людьми.
Она подошла к швейцару и что-то тихо сказала ему.
Тот, настоящий хам, ответил, не поднимая глаз от газеты, которую в это
время читал:
- Посидите немного... Подождите своей очереди.
Агата повернулась и увидела меня. В эту минуту я восторгался ею: она
издали кивнула мне и уселась в противоположном углу, словно мы были едва
знакомы.
Но мне стало жаль ее, когда я увидел, как она оделась, как
подготовилась, накрасилась, начистила перышки: она действительно поверила в
то, будто ее вызвала кинофирма. Я понял, что жестоко было воспользоваться
этим предлогом. И все-таки я не мог не радоваться: наконец-то я снова видел
ее. Мы довольно долго прождали в приемной, наполненной кинематографистами,
которые расхаживали из угла в угол, курили и болтали между собой. Агата то и
дело открывала сумочку, смотрелась в зеркальце, оправляла локоны,
подкрашивала губы и пудрила нос. Она сидела, положив ногу на ногу, и сейчас
ее ноги могли показаться даже красивыми. Она ни разу не взглянула на меня, а
я не спускал с нее глаз.
Наконец подошла ее очередь. Она вошла в кабинет помощника режиссера и
пробыла там около двух минут. Затем так же гордо вышла. Было условлено, что
помощник режиссера посмотрит ее фотографии и скажет:
- Синьорина, возможно, что вы скоро понадобитесь нам... Будьте готовы,
в один из ближайших дней мы вас вызовем.