"Альберто Моравиа. Римские рассказы" - читать интересную книгу автора

- Умный? Я? Но все говорят, что я дурень.
- Это они из зависти, - отвечала она с чисто женской логикой. - Ты
умен, очень умен... Когда ты говоришь, я слушаю, разинув рот... Ты самый
умный человек, какого я встречала.
- Но ты ведь не скажешь, - снова начинал я немного погодя, - что я
сильный... Этого уж ты утверждать никак не можешь.
А она пылко:
- Да, ты сильный... очень, очень сильный.
Это уж было чересчур, так что я просто не знал, что и сказать. А она
продолжала свое:
- А потом, знаешь что? В тебе есть что-то такое, что мне безумно
нравится.
- Да что же это такое, позволь узнать?
- Уж и не знаю, как тебе объяснить, - отвечала Ида. - То ли голос, то
ли выражение лица, то ли походка... Ну, что-то такое особенное... ни в ком
этого нет, кроме тебя.
Ну, конечно, поначалу я ей не верил и заставлял ее повторять все это
только потому, что меня забавляло сравнивать ее мнение с тем, что я всегда
сам о себе думал. Но постепенно, день ото дня, я, признаться, стал немного
воображать о себе. Мне все чаще приходила мысль: "А вдруг это правда?"
Не то чтоб я действительно стал считать себя не таким, каким всегда
представлял. Но слова Иды о "чем-то таком особенном" вселили в мою душу
сомнение. Я чувствовал, что в этой фразе и была разгадка тайны. За это самое
"неизвестно что" женщинам подчас нравятся горбуны, карлики, старики, иной
раз даже уроды. Почему не могу понравиться и я? Ведь я-то все-таки не
горбун, не карлик, не старик и не урод!
Недавно решили мы с Идой пойти в цирк, который расставил свой шатер
прямо напротив проспекта Аркеолоджика. Настроение у нас было в тот вечер
очень веселое; мы устроились на дешевых местах, тесно прижавшись друг к
другу, рука в руке. Рядом со мной оказалась высокая блондинка, молодая и
красивая. Около нее сидел смуглый юноша, тоже высокий и сильный, по виду
спортсмен или моряк. Я еще подумал: "Вот, что называется, красивая пара!".
Потом я о них забыл и смотрел во все глаза на представление.
Сначала на арене, посыпанной желтым песком, никого не было, но в
глубине цирка, на трибуне для оркестра, музыканты в красной униформе - одни
флейты и трубы - непрерывно играли всякие военные марши. Наконец выбежали
четверо клоунов: два карлика и двое побольше - лица в муке, широкие штаны и
стали выкидывать такие уморительные штуки, раздавать друг другу пощечины и
пинки, что Ида от смеха даже закашлялась. Потом оркестр заиграл быстрый марш
и вывели дрессированных лошадей. Их было шесть: три серые в яблоках и три
белые. Они начали потихоньку кружить по арене, а дрессировщик в красном с
золотом костюме, став посредине, щелкал своим длинным бичом. Потом выбежала
девушка в тюлевой юбочке и белых чулках, схватилась за седло одной из
лошадей и ну прыгать ей на спину и соскакивать на арену, а лошади-то сначала
пошли рысью, а потом припустили галопом.
После лошадей вернулись клоуны, стали препотешно кувыркаться и
награждать друг друга пинками, а потом вышла целая семья гимнастов на
трапециях: папа, мама и мальчик; все трое в голубых трико, такие
мускулистые, особенно мальчуган. Хлопнули в ладоши - гоп-ля, - ухватились за
веревку с узлами и мигом забрались под самый купол, а там как начали