"А.Морозов, С.Чекрыгина. А говорят, Кювье... ("Знание - сила")" - читать интересную книгу автора

Ерунда, словом, одна. Что еще от Лаврентьева и ожидать-то можно было?
Сам он, конечно, приставал ко мне непрерывно. Несколько дней ходил
хвостом. Машинного времени просил для сказочек своих. Но я ему резонно
отвечал, что электронно-вычислительная техника должна использоваться не
для баек да прибауток, а для народнохозяйственных задач.
И так он возражал и упорствовал, что через неделю дал я ему еще час
поработать на машине с Реставратором. Только уж, ясное дело, не присказки
разные щелкать. Дай, думаю, последний раз проверю на серьезном деле.
Предложил я Лаврентьеву в качестве примера ввести в машину служебную
записку о работе отдела, которую я составил (зам составил, а я подписал)
для директора института.
В записке говорилось об итогах, с которыми отдел подходит к концу
квартала. Со свойственной мне щепетильностью я помянул даже и Реставратор
Лаврентьева, правда, одной строкой: "Блок синтеза. Работает неровно.
Применение ограниченное. Дальнейшая разработка нецелесообразна".
Интересно, думаю, что Реставратор допишет к этому документу. Что к нему
можно дописать, если документ-то исчерпывающий?
- Ну что, - спрашиваю Лаврентьева, - что там твое чудовище из деловой
бумаги сделало? Опять каких-нибудь медведей-крокодилов?
А у Лаврентьева вид смущенный - ясное дело, опростоволосился со своими
затеями.
- Я, - говорит, - не ожидал даже, Трофим Фомич. Тут что-то не то
получилось.
Не ожидал он. Зато я ожидал.
- Ну ладно, - говорю, - давай посмотрим, может, что дельное.
- Да и смотреть нечего, - говорит Лаврентьев. - Какая-то ерунда. Если
не забудете, годика через три я вам это покажу.
Ну, ничего так ничего. Ерунда так ерунда. На том мы тогда и порешили.


Долго ли трем годах на спокойной работе проскочить? И вот мы снова
сидим с Лаврентьевым друг против друга. Напомнил он мне о своем обещании и
протянул толстенную папку. Открыл я ее и первой увидел ту самую мою
рабочую записку, которую я Лаврентьеву в Реставратор давал вводить. А
дальше - замелькали докладные, стенограммы, приказы - словом, вся моя
деловая переписка за последующие годы. И не только моя. Но и института с
министерствам, и между министерством и Академией наук. И фамилия
Лаврентьева мелькает в них все чаще. Знакомые, знакомые все бумаги. И все
ближе, все ближе даты. И вот... вот и тот самый приказ по институту.
Месячной давности. Все, точка в точку. Прав был тогда Витя Лаврентьев, что
не дал мне эту продукцию Реставратора. Засмеял бы я его. Да и не я один.
Кто бы мог поверить, что через три года Витя Лаврентьев, старший инженер
моего отдела...
- М-да, - хмыкнул я.
- Вот видите, Трофим Фомич, - сказал директор института Виктор
Александрович Лаврентьев и поднялся, протягивая мне руку через зеленое
сукно стола. Я понял, что директору некогда.