"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

тоскливые выкрики ночной птицы.
- А что-то наш граф рано завалился спать, - опять послышался мягкий
баритон.
- Голова, говорит, разболелась.
- То-то! Некому и банчишко метать.
- Как некому? А Неранчич на что? Он и в Париже считался лучшим
банкометом. Эй, Неранчич, ты спишь?
- Нет.
- Али вспоминаешь свою девойку Мару црнокосу?
Собеседующие рассмеялись. Но если бы они пристально вгляделись в одну
густую гирлянду винограда, опутавшего перила террасы, то увидели бы, как
из-за темной зелени смотрят на них сквозь золотую оправу очков два черных
глаза.
Глазам этим представляется такая картина. Посреди террасы большой
круглый стол покрыт дорогим персидским ковром с шелковой бахромой и кистями.
На столе в беспорядке разметаны карты, кучки золотых монет и пачки
ассигнаций. Тут же на серебряном подносе несколько бутылок и недопитые
стаканы с вином. Вокруг стола сидят четверо мужчин. Старший из них, плотный,
широкоплечий, с черными курчавыми волосами, закинутыми на широкий затылок и
оканчивающимися небольшою косою, в темном с широкими рукавами и золотыми
пуговицами камзоле, обшитом кружевами, с манжетами, был очень красив собою,
хотя и в черных блестящих глазах, и в толстых губах проглядывала
чувственность здорового южного организма. Широкие ноздри его, раздувшиеся,
словно у норовистой лошади, изобличали, что могучие легкие его работали
исправно, как кузнечные мехи. Добрая улыбка толстых губ смягчала некоторую
животность, вернее, плотоядность этого красивого лица, известного тогда всей
России.
Это был Зорич, случайный баловень судьбы. Положив одну руку, украшенную
алмазными перстнями, на стол, другою он придерживал длинный чубук с огромным
янтарным мундштуком и лениво пускал в воздух мелкие колечки белого дыму.
Рядом с ним сидел бледный, с бронзированным лицом, молодой человек в
темно-малиновой турецкой феске и в албанской зеленой, шитой золотом куртке.
Худое лицо его выражало какую-то внутреннюю усталость, которая как будто
теплилась в его черных задумчивых глазах. Около него, на особом столике,
курился кальян, но молодой человек как бы забыл о нем, грустным взглядом и
мыслью потонув не то во мраке расстилавшегося перед ним парка, не то в своем
прошлом, которое было так загадочно. Зорич, говоря с ним, называл его
князем.
Это и был таинственный князь Изан-бей, сын сестры турецкого султана. Он
жил у Зорича уже несколько лет и хорошо выучился говорить по-русски.
По другую сторону Зорича, облокотясь обеими руками на стол и запустив
пальцы в черные вьющиеся на висках волосы, сидел средних лет мужчина в
голубой шелковой блузе с алмазными на груди застежками, перетянутой
черкесским, с серебром под чернетью, поясом, за которым торчал в такой же
оправе кинжал. Лицом он напоминал Зорича, но только цвет кожи у него был
смуглее, а глаза серые, с большими, как у негра, белками. Он был и худее
Зорича, которому приходился родным братом по матери. Его звали Неранчичем.
Глаза, тайно наблюдавшие из-за зелени винограда за тем, что происходило
на террасе, пытливо остановились теперь на четвертом лице, присутствовавшем
на террасе. Тот, кому принадлежали эти подсматривавшие из-за зелени глаза,