"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- "Право так", - говорит и, вынув из-за пазухи свернутую ассигнацию,
предлагал ее мне. "На что это? - говорю я. - Не возьму, а скажу". Одначе
Вульф положил мне ассигнацию, а я вышел из судейской камеры в сени, показал
ассигнацию случившемуся там канцеляристу и объявил обо всем члену, князю
Енгалычеву.
Доноситель замолчал и опять заерзал на месте, как бы желая забиться в
щель.
- Что вы на это скажете? - повернулся Еропкин к Вульфу.
- Повторяю, ваше высокопревосходительство, - сказал тот с силой, - во
всем этом наглая ложь! Кто свидетель?
Доноситель заметался, но ничего не сказал.
- Я одно должен добавить, - заключил Вульф, - что в ту же ночь у меня
там украли золотые часы, ассигнацию в двадцать пять рублей... Не ее ли вы
показывали в сенях господину канцеляристу? - с злой ирониею обратился он к
доносителю, - и не показывали ли ему моих часов да тогда же пропавший
полуимпериал?
Доноситель молчал, как убитый.
- Вы кончили? - спросил Еропкин, вставая.
- Кончил, ваше высокопревосходительство.
- А вы, господин секретарь, все записали?
- Все-с, ваше высокопревосходительство.
- Так пускай господин Вульф подпишет допрос, а вы (он глянул на одного
из членов) объявите ему о тайности сего места и изготовьте донесение
государыне императрице.
И, не взглянув ни на кого, московский главнокомандующий вышел.
- Можете идти, - сказал секретарь Смирнову, и тот на цыпочках вышел. -
А вы, - сказал он Вульфу, - садитесь здесь и подпишите допрос.
Вульф сел, внимательно прочел свои показания и хорошим, крупным
почерком по-русски подписал допрос по листам.
Он встал. Он чувствовал себя совсем разбитым. Встали и члены тайного
судилища, и старший из них, указывая на зерцало, торжественно произнес:
- Обвиняемый! В присутствии сего священного символа высочайшей ее
императорского величества особы, в священном сем месте милостивого и правого
суда ее клянитесь, что, о чем вы здесь спрашиваны были и что в допросе
показали, того вы во всю свою жизнь никому никогда и ни под каким видом не
объявите и не разгласите под опасением, ежели кому объявите, не только
тягчайшего по законам наказания, но и лишения живота. Клянитесь!
- Клянусь! - был глухой ответ.
- Отвести его под стражу впредь до получения высочайшего повеления.[12]

XII. КРАСНОЕ ЯИЧКО

Пасха в 1788 году приходилась на 16 апреля. Это подтверждает и
Храповицкий. В его "Дневнике" под 16 апреля записано:
"День Светлого Христова Воскресения. Подносил, вместо
генерал-прокурора, вазы с фарфоровыми яйцами".[13]
Фарфоровые яйца, которые поднес Храповицкий императрице, - это для
христосованья ее с придворными.
Государыне с вечера несколько нездоровилось, и потому большой выход в
Светлое Воскресенье назначен был попозже, в 12 часов. До выхода же