"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- Слушаю... Только я двух пошлю: одного, чтоб упредил их и донес
главнокомандующему, а другого для надзирания за беглецами.
- Ладно... Ступай же!.. А то они, плуты, может, и инструменты для
делания ассигнаций захватили собой, а здесь пустое гнездо покинули, хоть и
тепленькое, да ни пташек, ни яичек в нем уже нет.
- Возможно... Так уж я постараюсь... Моя оплошность, я и поправить ее
должен, чтобы заслужить помилование всемилостивейшей государыни.
И Энгельгардт, раскланявшись, торопливо вышел.

III. ЗОРИЧ В ШКЛОВЕ

Зорич, о котором идет здесь речь, был одною из тех падучих звезд, какие
в царствование Екатерины II часто появлялись на придворном горизонте и,
пронесшись ярким метеором, исчезали за горизонтом бесследно, оставляя лишь
следы в государственном казначействе да в инвентаре государственных
имуществ.
Симеон Гаврилович Зорич был родом серб, следовательно, "брат-славянин",
поступивший в русскую службу из ненависти к туркам. Турки его и вывели в
люди: он отличился в первую турецкую войну, представлен был ко двору и здесь
нашел свое счастье... Статный, живой, со смуглым лицом, жгучими южными
глазами, он был замечен... И вон он - флигель-адъютант императрицы с 8 июня
1777 года... Яркая звезда показалась; но и это была падучая звезда, как и
все предыдущие... Симеон был глуповат, а Потемкин хитер, и падучая звезда
серба скоро скатилась с горизонта... Ему пожаловали при увольнении местечко
на Днепре, Шклов, с тринадцатью тысячами душ.
И зажил себе серб в своем Шклове по-царски: тринадцать тысяч душ
радимичей и кривичей кормят его единственную сербскую душу, есть на что
пожить! Но сербской душе скучно быть одной. И вот на зов его, словно бабочки
на огонь, полетели с разных концов России и Европы искатели приключений,
рыцари наживы и всякая темная сила.
Прежде всех пожаловал к нему братец его по матери, такой же черномазый
серб, по фамилии Неранчич. Прежде шлялся он по Европе, прожигал свою
молодость в Париже, сорил деньгами и хвастался тем, что его братец
обретается у русской императрицы "в случае". Понятно, что через "случай"
братца к нему льнули такие светила, как Даламбер и Мармонтель, в чаянии
щедрых подачек от "Семирамиды Севера", которая своими подарками да лестью
впрягла в свою триумфальную колесницу таких даже брыкливых коней, как
Вольтер и Дидро. И вот, протерев глаза своим денежкам, Неранчич является к
братцу в Шклов. С ним являются и еще два братца, тоже "братья-славяне",
далматинские графы Марко и Аннибал Зановичи. Эти молодцы также прожигали
свою молодость и сорили славянскими деньгами во всех столицах и в игорных
домах Европы, а когда рассорили все, то стали шулерничать и бродить от
одного казино к другому и добродились наконец до того, что в Венеции их
накрыли на мошенничестве, и притом очень крупном, но они успели улизнуть из
тюрьмы, а вместо них венецианская прокуратура велела палачу публично, на
площади Марка, повесить Их портреты, подобно тому, как царь Петр Алексеевич
приказал повесить портрет гетмана Ивана Степановича Мазепы, да еще с
андреевской лентой через плечо. Младший Занович был иезуитом раньше, оттого
и вышел из него гениальный мазурик.[1] Они знали множество языков, много
читали, отлично танцевали и еще лучше владели шпагами и родными ятаганами.