"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

совершенной неожиданностью. Нечто обескураживающее весь предшествовавший год
встречалось в различных его публичных и полупубличных выступлениях и
высказываниях. Наиболее симптоматичным был для меня февральский (2003 года)
эпизод с поэмой "Рядом со мной едут...", присланной Медведевым по моей
просьбе для публикации на сайте "Вавилон". Поэма эта, продолжающая взятую
Медведевым линию на дальнейшее укрупнение формы и анализирующая, как и
самое, вероятно, значительное произведение Медведева - "Текст, посвященный
трагическим событиям 11 сентября в Нью-Йорке", - состояние идеологического
грогги, в котором оказывается под ударами цивилизационных конфликтов
рефлексирующий интеллектуал, - виделась и видится мне как серьезное событие.
Однако вся общая значимость этого сочинения не перевешивала для меня одного
непринципиального для всей вещи пассажа: "часть молодой белорусской
интеллигенции / при поддержке лысого Лукашенко / уводит историю Белоруссии в
6-й век / и изобретает белорусский язык". Относиться к белорусскому языку и
усилиям по его целенаправленному культивированию можно по-разному, но суть
дела в том, что молодая белорусская интеллигенция с филологическими
дипломами - это ровным счетом ядро радикальной оппозиции совершенно
равнодушному к белорусским древностям президенту Лукашенко. Иными словами,
данный пассаж - даже не фактическая ошибка, а прямая (пусть, быть может, и
ненамеренная) клевета: ясно же, что одно дело - лепить несуществующий
госязык для тоталитарного государства по указке его начальства, и совсем
другое - заниматься этим в подполье, в стране, где излишне ретивые
оппозиционеры исчезают без следа.
Последовала оживленная переписка, в ходе которой я уговаривал Медведева
этот пассаж (4 стиха из 496 строк поэмы) снять или изменить, а Медведев это
сделать отказывался - не оспаривая, естественно, фактической стороны дела.
Переписка эта довольно занимательна сама по себе, и авторов обещанного
Воденниковым грядущего учебника истории литературы с главой о Кирилле
Медведеве как самом ярком явлении русской поэзии рубежа тысячелетий я
всячески призываю мимо моего скромного архива не пройти. Сухой же остаток от
всего эпистолярного романа был вот какой: Медведев твердо и недвусмысленно
заявил, что его как художника интересует только художественная правда и как
художник он не чувствует себя связанным никакими внеположными тексту
моральными или этическими требованиями. Поэма была опубликована без
изменений, с примечанием публикатора (моим) о несоответствии данного
утверждения фактам и обещанием подробно осветить позиции автора и
публикатора по данному вопросу. Обещание это я не сдержал (хотя
предварительное согласие Медведева на публикацию переписки получил), о чем
после появления "Коммюнике" пожалел выше всякой меры.
Между тем литературная общественность в массе своей проявила нежелание
и неготовность последовать за поэтом Медведевым в его добровольное изгнание:
оказалось, что для позиции "литературная жизнь - там, где я" символического
капитала поэт Медведев недобрал. Бескомпромиссная позиция постепенно стала
обнаруживать бреши: Медведев стал время от времени появляться в разных
публичных местах, брать слово в литературных дискуссиях, устраивать, на
бренеровский лад, свои акции на чужих культурных событиях. И когда 30 ноября
2004 года на смену "Коммюнике" пришел "Манифест", разрешающий любому
желающему опубликовать книгу Медведева при условии, что сам Медведев знать
об этом не будет, - удивляться уже не приходилось: как известно, на рубеже
ноября-декабря вручается Премия Андрея Белого и составляется план выпуска