"Ричард Морган. Сталь остается ("Страна, достойная своих героев" #1)" - читать интересную книгу автора

было уже невозможно. Каад происходил из простой семьи, родители его жили у
бухты, и знать, наблюдавшая за тем, как простолюдин карабкается по карьерной
лестнице, никогда не скрывала своего презрения к нему. Чины и звания
давались нелегко, вымученные улыбки и приглашения на приемы царапали до
крови; сдержанное уважение со стороны трилейнской аристократии - о признании
своим не было и речи - добывалось хитростью, холодным расчетом, заключаемыми
на перспективу сделками и неспешным, скрытым от посторонних глаз накоплением
власти.
В ухмылке Рингила Каад мог услышать треск воздвигавшихся им много лет
подпорок, ощутить холодное, как ледяная вода, предостережение, понять,
насколько все хрупко и шатко и что на некоем глубинном уровне, не имеющем
никакого отношения ни к материальному богатству, ни к рангу, ничего не
изменилось и не изменится. Да, его терпели, его принимали, однако для хозяев
Трилейна он оставался чужаком, чернью.
- Как ты смеешь!
- Смею. - Рингил почесал шею, как бы невзначай коснувшись при этом
выступающей из-за плеча рукояти палаша. - Смею.
- Ты обязан мне жизнью!
Рингил косо взглянул на отца. Главной целью сейчас было еще больше
разозлить Каада, чтобы вывести его из игры как реальную, требующую внимания
угрозу.
- Мне еще долго слушать эту чушь?
- Хватит, Рингил! - прорычал Гингрен.
- Согласен, хватит.
- Скажите вашему сыну... - Каад приподнялся, лицо у него пошло
пятнами, - скажите вашему сыну... вашему неблагодарному, тупому отпрыску,
что...
- Как ты меня назвал?
- Рингил!
- Скажите ему, Гингрен, что он заходит слишком далеко. Что есть
границы, которые лучше не переступать. Скажите прямо сейчас, или я уйду и
заберу с собой свой голос.
- Какой еще голос? - Рингил посмотрел на отца. - О каком таком голосе
идет речь?
- Замолчи! - То был уже рев, боевой клич, громовым раскатом заполнивший
пространство кухни. - Оба замолчите! Заткнитесь и постарайтесь вести себя
как взрослые люди. Сядь, Каад, мы еще не закончили. А ты, Рингил, помалкивай
и в моем доме будь любезен вести себя прилично. Здесь тебе не придорожный
кабак.
Рингил сплюнул.
- В кабаках у моих знакомых клиенты почище. В горах палачей не очень-то
любят.
- А как насчет тех, кто убивает детей? - Каад опустился на табуретку,
снова поправил одежду и со значением посмотрел на Рингила. - Их любят?
Рингил промолчал. Воспоминания просачивались в щели предусмотрительно
возведенной на пути потока дамбы. Он взял в руки кружку, но пить не стал -
чай оставался еще слишком горячим - и молча уставился в темную жидкость.
Гингрен поспешил воспользоваться временным затишьем.
- Мы хотим помочь тебе, Рингил.
- Неужели?