"Дэн Морган. Таков уж я " - читать интересную книгу автора

конце концов Грант победил. Он и я пошли к соответствующему шлюзу и, надев
спецкостюмы, сели в реактивное такси доожидавшего нас корабля.
Мысль, что я опять поднимаюсь на борт корабля, привела к слабой дрожи
в желудке. Я знал, что, если бы не вмешательство Гранта, я бы никогда не
получил работу, даже на таком гробе, как "Линдстром".
Мы должны были входить через люк для чрезвычайных ситуаций рядом с
рубкой. Причина этого вскрылась, как только открылся внутренний люк. Каждый
дюйм пространства был занят, завален от пола до потолка контейнерами и
ящиками с товаром. Единственными свободными местами на корабле были рубка и
маленькая каюта на корме с двумя койками.
Грант взъерошил ладонью свою густую мальчишескую шевелюру.
- Вот мы и пришли. Рейсы Бушмена длятся восемнадцать месяцев в
окружении роскоши. Он одного взгляда на это богатство ясно, что мы не будем
голодать.
Я вновь осмотрелся. Бушмен, нарушив все существующее регулирование в
отношении команды, явно решил, что не обязательно соблюдать и другие меры
безопасности. Случись что-нибудь с двигателем - вещь более чем возможная на
таком корабле, - и нам потребуются многие часы, а возможно даже и дни,
чтобы передвинуть огромное количество груза, добраться до двигателей и
что-нибудь сделать. Правда, ракетные двигатели за весь полет используются
только первые несколько часов, но всякое бывает.
- Ну, капитан, стартуем? - спросил Грант. Теперь мы оба сняли защитные
костюмы и вернулись в рубку.
Я кивнул. Грант подбадривающе улыбнулся мне и сел в кресло
астронавигатора. Я опустился на место пилота и взглянул на приборную доску
перед собой. Это было впервые за целый год.
Я испытывал странное ощущение, подвинулся, а потом в мое сознание
нахлынули воспоминания: огни, крики и ужасный удар кошмарное чувство
трагической ответственности.
- К старту готов, сэр! - Голос Гранта, твердый и чистый, прервал мои
воспоминания.
Я с усилием вытеснил из своего сознания воспоминания и стал подымать
руку по направлению к стартовым ключам. Она поднялась на несколько дюймов,
а потом резко упала на подлокотник, будто мертвая. Глядя вниз на свою
ладонь, я вновь попытался сдвинуть ее. Было ощущение полного паралича, как
если бы все нервные волокна, соединенные с моими, чувствительными центрами,
были обрезаны.
Все мое желание сдвинуть руку не приводило даже к самой слабой реакции
в виде подрагивания. Вся остальная часть моего тела сотрясалась от
напряжения.
Вот каким оно было, наследие от аварии, ящик ужаса, который я не
открывал до этого момента. Целый год я не пилотировал корабль, потому что
был отстранен решением Следственного отдела. На моих губах задрожал
истерический смех. Они убрали меня, после чего все это время я больше не
имел необходимой тренировки. Трагический опыт был выжжен так сильно и так
глубоко в ассоциативных связях, на уровне подсознания, что я стал
несчастным уродом, который никогда больше не сможет пилотировать корабль.
Я встал. Это я мог сделать. Я прекрасно контролировал свое тело и
сознание, до тех пор пока не старался выполнить единственную работу, о
которой мечтал, которой я посвятил всю жизнь.