"Юнна Мориц. Быть поэтессой в России труднее, чем быть поэтом (Эссе) " - читать интересную книгу автора

мысли (теперь говорят "креативной"), - вот этот Гаспаров в книге очерков "Об
античной поэзии" не упускает тактически-сладостную возможность себя уязвить
(кто бы еще это мог в эпоху истерических самореклам?): "Мне говорили, что
все поэты получаются у меня похожими друг на друга: каждый - как ученик
исторической школы, в поте лица одолевающий встающие перед ним задачи по
поэтике. Наверное, это правда", - пишет он прямо в предисловии, ничуть не
страшась оттолкнуть своего Читателя.
Уроки Гаспарова не только в высочайшем уровне его 300 научных работ и
неисчислимо прекрасных переводов, среди которых "Жизнь двенадцати цезарей"
Светония, - они также и в этом блистательно артистичном юморе: "потом иногда
с удивлением приходилось слышать: "Какие у вас оригинальные мысли!"
Вероятно, они появлялись сами собой от переупаковки чужого".
Этот же юмор блещет в его письмах, открытках и надписях: "Дорогая Юнна
Петровна, эта книжка писана 16 лет назад; когда она, наконец, вышла, я хотел
ее Вам послать, но не решился: легкомысленна. Но после того, как мне ее
похвалили разные неожиданные люди, решаюсь: вдруг что-нибудь да будет
интересно? С днем рождения! Ваш М.Г."
Об этой же книге вот что он пишет в "Записках и выписках": "Я написал
детскую книжку "Занимательная Греция"... Книжка прождала издания
четырнадцать лет. Я думаю, что это самое полезное, что я сделал по части
античности".
Книга, в которой Гаспаров "переложил всю греческую историю в анекдоты"
(не путать с историей в анекдотах эстрадных юмористов!), стала бестселлером,
и должна издаваться она постоянно, а не по случаю... Эта книга, безо всякого
"духовного насилия", без ломки мозгов, весело и легко вводит читателя (от 10
до 100 лет) в европейский контекст, начисто лишенный утопических
представлений о западе.
Книга "Записи и выписки" поражает своей цельностью и беспощадной
откровенностью, хотя создана из фрагментов различных жанров. И кто бы еще
сотворил такое произведение, как не античник, который в 10-м классе точно
знал, что уйдет в "большое время" античности, чтобы не "задыхаться в малом"?
Читать Гаспарова - чистая радость, он прозрачен и прост, но не
настолько, чтобы угасла свеча вопроса: "А так ли это?.." И весь Гаспаров
немыслим без этого лучезарного скептицизма.
"Узкий специалист" в области классической филологии и теории стиха, он
столь широк, зорок и откровенен в понимании-непонимании всемирной культурной
истории, столь близок ее ритмичной ткани, повторяемости ее действительностей
и недействительностей, столь изысканно прост и тонок в своем послании
(невероятно разнообразных трудов), что истинное значение и масштаб этой
филологии - действительность высочайшей культуры и поэтической мысли,
действительность человеческого таланта и достоинства в постоянно меняющемся
мире, вечно полном угроз, жестокостей и недействительностей. И, наконец,
действительность волн благодарной любви современников. На этих волнах
работают четыре времени: прошлое, настоящее, будущее и вечное. И я поймала
на этих волнах такой вот листочек:

Стихотворение М. Л. Гаспарова[1]

Я не пишу стихов: может быть, десяток за всю взрослую жизнь. Это -
отход от филологического производства: тогда я переводил Светония. Я забыл о