"Игорь Мороз. Дорога дорог " - читать интересную книгу автора

тю-тю. Точь-в-точь, как Мгал предсказывал, получилось.
Услышав свое имя, северянин очнулся, провел ладонями по лицу:
- Ожидания наши оправдались. И если мы сумеем добраться до верхнего
лаза в пещеру незамеченными... - Он поднялся на ноги. - Медлить нельзя,
скоро половина Исфатеи будет здесь, и в безопасности мы окажемся только в
пещере Утерянных голосов. Эмрик, седлай Резвого, а мы с Гилем соберем
пожитки. Думаю, возвращаться сюда нам уже не придется.
- Хороша безопасность - очутиться в одной норе с рыкарями! - проворчал
Гиль себе под нос.
- Что ж, полгода, прожитые здесь, были не худшими в моей жизни... -
пробормотал Эмрик, окидывая прощальным взглядом нагромождение гигантских
валунов, отдаленно напоминающее исполинский шалаш, в котором легко могли
уместиться полсотни верховых с лошадьми.


2


Держа наготове луки, Мгал и Гиль торопливо шли по едва заметной
тропинке. Эмрик, ведя под уздцы Резвого, следовал за ними в некотором
отдалении. Близились сумерки, однако воины, посланные на розыски принцессы
Чаг, старшей дочери Владыки Исфатеи Бергола, еще могли их заметить, и
друзья, тревожно оглядываясь по сторонам, все ускоряли и ускоряли шаги.
Утес, вершины которого они стремились достичь, издали казался одной из
половинок гигантского каменного каравая, рассеченного исполинским мечом. Так
оно, до известной степени, и было. Высившуюся здесь с незапамятных времен
гору несколько веков назад раскололо землетрясение, а образовавшуюся между
утесами-близнецами теснину жители Исфатеи назвали Ущельем слез. Впрочем,
название это связано было не с землетрясением, а с битвой, происшедшей между
войсками Владык Исфатеи и Кундалага уже в более поздние времена.
Здесь, на восточных отрогах Гангози - горы-Великана, у подножия которой
стоит Исфатея, высилось множество таких вот утесов-горбушек, пологих и
лесистых с одной стороны и отвесных, поросших лишь колючим терновником да
кустами камнегрыза - с другой. Местность была не только красивая, но и
богатая дичью - недаром ее облюбовали бродяги, беглые рабы, обнищавшие,
вконец разорившиеся землепашцы и ремесленники, которые объединялись в малые
и большие ватаги и называли себя рыкарями: они действительно умели искусно
подражать во время облавных охот реву и рыку хищных зверей. Жили они кто
бобылями, кто семьями; так же, как Мгал и его товарищи, промышляли охотой,
продавали мясо и шкуры на базарах Исфатеи или Кундалага, покупая на
вырученные деньги соль, металлические наконечники для стрел, одежду и вино.
Иногда и просто обменивали добычу свою на хлеб и муку в ближайших деревнях.
С давних пор жили тут вольные артели, то увеличиваясь, когда некуда
было деваться ограбленному, пожженному и обиженному во время межгородских
усобиц люду, то сокращаясь, когда непрочный мир воцарялся между Исфатеей и
Кундалагом. И поскольку уж лет десять не возникало между городами-соседями
ни ссор, ни раздоров, число рыкарей к моменту появления здесь Мгала с
товарищами сократилось до двух дюжин, среди которых остались только самые
отпетые. Раза два-три Мгал и Эмрик встречались с ними во время охоты, однако
держались рыкари настороженно, да и в окрестных деревушках стали