"Олег Мороз. Как Зюганов не стал президентом" - читать интересную книгу автора

"санатории" ГУЛАГа, ночные аресты, пытки, казни... - такие провалы памяти
еще можно понять. Но ведь мы запамятовали и совсем свежее - то, что было
всего четыре года назад. Почти никто уже не помнит, в каком беспросветном
тупике в конце концов оказалась наша славная социалистическая экономика, как
еженедельно и ежедневно возникали слухи о новом неминуемом голоде (теперь мы
знаем, что слухи эти были небеспочвенны - голод действительно стоял на
пороге). У нас отшибло память о том, в какую проблему всякий раз вырастала
необходимость купить любой пустяк, любую ерунду. Нет, не купить - ДОСТАТЬ,
другого и слова-то не было. Особенно если вы живете не в Москве, - чуть не
полстраны должны вы были обежать-объехать, чтобы напасть на след требуемого.
А как напали на след, тут и начинается главное - стояние в очередях, ночные
переклички, слюнявые номера на ладони, выведенные "химическим" карандашом...
Ссоры и драки с соседями по очереди, высокомерное хамство продавцов... И
если досталась тебе искомая тряпка или что-то другое - унизительный
праздник, торжество раба, пригнутого головой до самой земли. Дальше и
пригибать некуда.
И так ведь обстояло дело со всем, что необходимо человеку для жизни.
Чтобы раздобыть необходимое, аккурат целую жизнь и надо было потратить, ни
на что другое ни сил, ни времени уже не оставалось.
Увы, увы, все позабыли.
Не устает удивляться этой забывчивости Гайдар, в 1001-й раз напоминая
беспамятным о пустых магазинных прилавках 1991-го (такое ощущение, что он и
его слушатели обитали тогда на разных планетах). Социологи с ученым видом
констатируют: "Массовое сознание большинства россиян не исторично, а
ситуативно": "чем дальше отстоит от нас то или иное событие, тем меньше оно
воспринимается как источник нынешнего неблагополучия".
Между тем никакого повода для удивления тут нет. Феномен русского
беспамятства давно и хорошо известен. "Мы ленивы и не любопытны", - произнес
когда-то Пушкин. "Этим он хотел сказать, - пишет Анатолий Федорович Кони, -
что в большинстве случаев у нас не существует вчерашнего дня. От этого
завтрашний день такой неясный, туманный. Мы не знаем вчерашнего дня не
только в нашей жизни, но и в жизни общественной, и то, что могло воспитать в
нас чувство долга, что могло дать нам темные и светлые картины прошлого, все
это исчезает в туманной дали".
Некрасов, когда его спрашивали, почему он не закончит свою поэму "Кому
на Руси жить хорошо", отвечал, что по плану он хотел бы дальше представить
мрачные картины времен крепостного права, но ему некогда собирать
фактический материал, да и трудно, так как у нас "даже и недавним прошлым
никто не интересуется". "Постоянно будить надо, - говорил Некрасов, - без
этого русский человек способен позабыть и то, как его зовут".
Дело, однако, не только в забывчивости. Мы ведь знаем: великую реформу
Александра II, давшего волю крестьянам, многие из них восприняли как
настоящую беду. "Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар
гудел бесперечь", - вспоминает чеховский Фирс. "Перед каким несчастьем?" -
недоумевает его собеседник. "Перед волей".
Так и нынче. Многие не знают, что делать со свалившейся на них
свободой. Раньше во всем порядок был. Говоря словами того же Фирса, "мужики
при господах, господа при мужиках". Здесь - райком, там - партком... Отсидел
свои восемь часов - иди гуляй. Пришла получка - получи свои 120 рэ (неважно,
заработал ты их реально или нет)... "А теперь все вразбродь, не поймешь