"Сергей Морозов. Офицер. Сильные впечатления" - читать интересную книгу автора

составляет..." Она даже не успела произнести эти слова, когда увидела, что с
ее звукооператором произошло неладное. То же самое, что некогда произошло с
лошадью барона Мюнхгаузена, которая была разделена ядром на две
самостоятельные половины. Разница была в том, что в данном случае это был
выстрел из подствольного гранатомета, и части звукооператора не пустились в
самостоятельное путешествие по полю сражения. Точнее, они вообще не
проявляли признаков жизни, и их уже ни к чему было сшивать ивовыми
ветвями... Кровавые ошметки забрызгали землю вокруг и новенькую
курточку-хаки, в которой была Маша. Самой же Маше показалось, что все
происшедшее не имеет к ней ни малейшего отношения.
- Ежемесячный процент по вкладу составляет... - в угаре повторяла она
снова и снова, ни к кому конкретно не обращаясь, пока кто-то не схватил ее в
охапку, как сноп.
Этот кто-то был в военной форме. Он потащил ее подальше от Ромы. Маша
ощупали себя и обнаружила, что от ушей до колен забрызгана Ромой Ивановым.
Человек в военной форме постепенно обретал контрастность. Знакомый полковник
крепко держал Машу и гладил по голове, как маленькую девочку. Она спрятала
лицо у него на груди и некоторое время вообще не могла ни о чем думать.
Потом перед ее мысленным взором вспыхнула картинка вечерних телевизионных
новостей: она, Маша, в эфире - с головы до ног забрызганная Ромой Ивановым.
"Вот полюбуйся, народ православный и правоверный, что ты сотворил с
моим звукооператором! Вы, люди добрые, которым подавай репортажи покруче и
покровавее, и желательно, естественно, в прямом эфире!.. А задумывались ли
вы, признайтесь, хотя бы на мгновение, почему вы так бесчувственны к
войне?.."
Ромы больше нет. Осталась лишь пластиковая кредитная карточка и плеер в
придачу. Такие дела, Рома. Маша вдруг представила себе, как мог бы звучать
текст его последней воли:
"Я, Рома Иванов, сим удостоверяю и завещаю мою кредитную карточку и мой
плеер с наушниками, который, между прочим, продолжал работать, когда я уже
не имел возможности его слушать, моей коллеге и подруге Маше Семеновой. Я,
такой-то и такой-то, скоропостижно скончавшийся в адском пригороде, и чей
депозитный вклад, с ежемесячным начислением процентов... и т.д. и т.п."
Короче говоря, нормальное, перманентное безумие.

x x x


Несколько часов спустя обычная компания журналистов собралась в
офицерской столовой, размещенной в подвалах бывшей овощной базы, чтобы за
дружеским столом упиться вусмерть. Полковник все еще был рядом. Маша
познакомилась с ним случайно, еще в начале этой войны. Его звали Александр
Вовк, и его рука слегка обнимала Машу за плечи. Однако она едва замечала это
прикосновение.
"Волк..." - мысленно произнесла она.
Где-то внутри себя Маша ощущала острую боль, еще не в состоянии
определить ее точного местоположения. Вокруг нее послышалось сразу несколько
голосов. Они доносились до нее как будто издалека.
- Подумать только - Ромка! Ужас какой, а?.. Пополам! Это ж надо,
шальной выстрел из подствольника - и нет больше Ромки... - говорил кто-то,