"Сергей Морозов. Офицер. Сильные впечатления" - читать интересную книгу автора

быстренько поволок Машу аж в город Киев - подальше от грязного
панка-фашиста, мальчишки, который, как предполагал папа, опорочил его
голубку прямо в лифте, не снимая даже своих драных кожаных штанов.
Папа вообще считал своим святым долгом осуждать всяческих фашистов. Он
бы, пожалуй, примирился даже с безродным джинсово-засаленным юнцом-хиппи.
Только не с красно-коричневым говном. Тут уж он не стеснялся в выражениях.
Он гордо называл себя "шестидесятником".
От города Киева, а вернее, от престижной цековской больницы с обширным
гинекологическим отделением у Маши остались самые теплые и живые
воспоминания. Заправлял там делами свиноподобный вивисектор на пару с усатой
ассистенткой, за твердый тариф обстригающий у блудливых школьниц несчастных
зародышей... Да что уж там!
Итак, Маша и папа уже были на полпути к месту встречи брачующихся, как
вдруг родитель прошептал:
- А тебе действительно хочется замуж, доченька?
Появился слабый луч надежды, что папа даст задний ход и они преспокойно
отправятся домой и впредь будут делать вид, будто бы никакого жениха и не
было... Однако, вместо этого родитель душевно успокоил Машу, объяснив ей в
сжатой форме, что особенно теперь, в наши постзастойные времена, любовь
приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Намекал он к тому же на
склонность Маши к полноте и, вообще, ее развитые пищевые инстинкты.
Надо полагать, что и Машу он зачинал с чувством, которое никак нельзя
назвать не только любовью, но и даже мимолетной страстью.
И вот теперь папа преспокойно спроваживал Машу, предавая ее в руки
человека, который, возможно, посягнет не только на ее тело, но и на саму
душу.
Что касается Маши, то она ощущала изрядное смущение. Странные судьбы
выпадают девушкам на одной шестой земного шара, славящейся дружбой народов.
Сначала папа-еврей вкупе со славянофильствующей мамой. Если первый,
признаться, так до сих пор и не определился в своих религиозных
наклонностях, последнее время колеблясь между евангелистами и баптистами по
причине их цивильных манер и бьющей в глаза демократичности, то вторая
последовательно исповедовала веру предков - православие, лишь эпизодически
соблазняясь строгой эстетикой старообрядчества... И вот теперь - этот Эдик
Светлов.
Когда в столичном храме-синагоге Маша стояла, покрытая дорогим
покрывалом - что было частью еврейской свадебной церемонии, - то не
чувствовала в этом никакого высокого символического значения - разве что
одну беспросветную показуху.
Богато расшитое покрывало, на котором вытканы премиленькие цветочки,
розовые лепесточки, замысловатый древний орнамент, а также пухленькие
ангелочки, игриво плещущие водицей сластолюбивым девственницам в их алчущие
ротики... Все это, понятно, не имело ничего общего с тем, как будет
выглядеть Машин новый дом, а именно трехкомнатная квартира на Пятницкой
улице с кухней вместо столовой и окнами на восток, и как там угнездятся
супруги Светловы-младшие.
Эдик взял Машину руку и слегка пожал. Этот чужой мужчина, чья фамилия
будет вписана в ее все еще "молоткастый и серпастый", стоял рядом. Вы только
пощупайте, у него, оказывается, липкие ладони. Маша искоса взглянула на
суженого. Ей оставалось лишь надеяться, что у них не родится дочь. А если,