"Дэвид Моррелл. Последняя побудка" - читать интересную книгу автора

Солдаты вздохнули с облегчением. Не потому, что он ушел; просто, пережив
столько всего, они решили, что теперь, возможно, и вправду наступит
облегчение. К тому же майор не сказал об этом, но мексиканцы, которых пытал
Календар, наконец рассказали ему то, что он желал узнать. Вилья был
поблизости. Может быть, в самом Паррале или немного к югу от него. Значит,
отряд сможет прийти в Парраль и прочесать город, а если его там не
окажется, то нужно спешить на юг, чтобы отрезать горные пути в Дуранго. И
тогда он окажется в ловушке между 13-й и другими колоннами, направляющимися
на юг. Как бы то ни было, охота почти закончена.
И вот они сели на лошадей и направились в Парраль; старик, поскакавший
вперед, на разведку, попытался взять с собой Прентиса, но не тут-то было.
Парень снова сказал ему: "Пошел вон", и старик уехал один.
Местность стала более приветливой, появились кактусы, пустынная трава
и дурман, почва стала менее песчаной, кое-где проглядывала земля, в воздухе
чувствовалась прохлада. Они выехали наискосок из пустыни, горы были от них
справа, слева расстилалась выгоревшая трава, а впереди - они не поверили
своим глазам - небольшой холм, поросший деревьями.
Это были хлопковые деревья, и они уже было разбили около них лагерь,
но тут увидели чуть поодаль другие деревья и направили к ним лошадей.
Лошади учуяли запах, поскакали быстрее, вернее, ринулись туда, чуть не
влетев в реку. И всадникам пришлось сдерживать их; они расседлали лошадей,
дали им отдышаться, остыть и наконец позволили попить - сначала немножко,
потом побольше; затем снова пустили их шагом.
На это ушло несколько часов, и даже после этого лошади никак не могли
напиться. Они выставили заставу, привязали лошадей под деревьями. Потом
побежали к реке - пора было подумать и о себе. После этого кавалеристы
принялись разбивать лагерь, потом позволили лошадям попить еще. Вскоре
пришлось силой оттаскивать их отводы. Кормить лошадей сейчас было нельзя.
После такого количества воды от овса их затошнило бы, так что солдаты
распаковали свои вещмешки, приготовили себе пищу и только перед сном
покормили лошадей, дав им совсем немного овса, чтобы они сохранили силы.
Работы было столько, что у старика не было возможности поговорить с
Прентисом. Наконец он нашел его у реки и, сев рядом с ним в темноте,
спросил:
- Может быть, как-нибудь поладим? Парень молча посмотрел на него.
Старик продолжал сидеть, и вскоре Прентис встал, чтобы уйти. Он
повернулся и посмотрел на него.
- Дело не в вас. А во всем остальном.
И ушел.
Старик не мог этого понять, не мог приспособиться к его быстрой смене
настроения. Он уже привык, что мальчик все время рядом. Теперь, без него,
ему как будто чего-то не хватало.
Прентис прекрасно все понимал, собственно, старика не в чем было
обвинить. Он весь день думал и сказал именно то, что считал нужным. Дело
было не в старике. А во всем остальном. Во всей этой проклятой чертовщине.
Он ненавидел ее, а старик являлся ее воплощением. Нельзя же обвинить
старика в том, что он занимается единственным делом, которое знает. Для
него все это было нормально. Но не для Прентиса. Ему было чуждо все то, что
приходилось делать. Сражения, ружья, лишения. И это Богом забытое место. Он
никогда прежде не понимал, что значит это выражение. А это как раз и была