"Дэвид Моррелл. Последняя побудка" - читать интересную книгу автора

та самая местность. И эта экспедиция тоже - как будто на них лежало
проклятие. Даже сейчас, у реки, под деревьями, ему было немного лучше
только потому, что это напоминало ему север. Все-таки надо было ему
сохранить ферму, остаться там, работать, следить за сменой времен года,
ухаживать за посевами. Теперь ему не терпелось покончить со всем этим,
вернуться домой, начать все сначала и постараться, чтобы земля хорошо
плодоносила.
Он оглянулся на старика и понял, что нужно ему все объяснить. Но
Прентис не мог себя заставить. Он поднял такую бучу, что теперь не мог
переступить через свою гордость. И не только это. Внутри была какая-то
пустота, которая не давала ему ничего делать. Он просто не мог себя
заставить. Ему хотелось только дремать, откинувшись на седло, около этой
реки или под тем деревом, и ждать, пока пройдет время и он сможет вернуться
домой. Он говорил себе, что это просто реакция на сражение, что это
естественное чувство, и оно пройдет, но знал, что это неправда. Он получил
удовольствие. Потом чары рассеялись, и остались только головы, которые он
прострелил, порезы на телах людей, которых пытал Календар, запах тел. И
понимание. Теперь он не мог выносить себя самого, не мог выносить старика и
всех остальных тоже, не мог выносить того, частью чего он сейчас был. И
хотел, чтобы все побыстрее кончилось. Он пытался найти виновных, но не мог.
Да, у них были свои цели; но ведь и у Вильи были свои. Свои цели были у
старика. И у всех. Ему это казалось концентрическими кругами. Прентис хотел
вырваться из них, убежать, отказаться от всего этого, но он знал, что
никогда такого не сделает. И это его добило. Именно понимание, что он
никогда .не вырвется из круга, что, пока на свете живут люди, у них
существуют цели; и ему хотелось одного: чтобы его оставили в покое. Он
смотрел на старика и не чувствовал к нему ничего, кроме жалости, и точно
знал, что об этом он ему никогда не скажет.
Итак, они ехали в Парраль. Утром они немного покормили лошадей, зная,
что в городе будет овес. Они также дали им немного попить. Затем поели
сами, оседлали лошадей и тронулись в путь, думая о хорошей еде, о ваннах, о
холодном питье, и где-то к полудню горная цепь справа от них кончилась.
Перед ними расстилалась равнина, поросшая в основном кактусом, там и тут
встречались сушеница, кустарники, трава. Начался долгий и легкий подъем, и
с вершины холма они увидели город - железную дорогу, бегущую с востока на
запад, каменные стены, деревья, саманные дома, поблескивающие на солнце.
Похоже, там было не меньше пяти тысяч зданий - город побольше Колумбуса,
самый большой из всех, какие они видели после того, как въехали в Мексику.
Город простирался во все стороны до самого горизонта, и на миг они испытали
потрясение при виде его после пустыни; потом кавалеристы стряхнули пыль с
одежды, заправили рубашки, поправили шляпы и застегнули кобуры, чтобы никто
не подумал, что они прибыли с дурными намерениями.
Затем кавалеристы начали спускаться. По мере приближения к городу
воздух становился теплее. Они вытирали рукавами потные лица, не сводя глаз
с города, и подъезжали все ближе; как-никак, триста человек, и кто-то
должен был бы их обязательно заметить, но никто не вышел их встречать, так
что в сотне ярдов от города майор приказал остановиться. Потом он взял с
собой сотню людей, и они направились вперед, остановившись у здания
железнодорожной станции. На миг старика охватило чувство, будто он снова в
Колумбусе. Потом из караулки возле здания вышел часовой и посмотрел на