"Генри В.Мортон. Рим (Прогулки по Вечному городу) " - читать интересную книгу автора

из других ипподромов, в октябре проводились странные и ужасные состязания
колесниц. Как только победившая колесница пересекала финишную черту, лошадь
немедленно закалывали копьем, отрезали ей голову и украшали буханками хлеба.
Уже ждали бегуны, готовые нести на Форум окровавленный хвост, который
вручался верховному жрецу (понтифику максимусу), и тот передавал его
весталкам для торжественного сожжения. Вероятно, этот древний, дикий ритуал
должен был способствовать плодородию и обеспечить обильный урожай.
Наверно, самым ужасным временем в истории Рима было нашествие варваров.
Население покидало Семь холмов, где прожило так долго, и мигрировало на
низменные земли Марсова поля. Когда варвары отрезали акведуки и римляне
остались без прекрасной и привычной воды, им пришлось идти к Тибру и к
колодцам на болотистой равнине, которая и стала средневековым Римом.
Никогда не устану от старых улиц у Тибра, к западу от Корсо. Через
каждые два ярда есть над чем подумать, около чего остановиться. Если бы эту
часть Рима объявили зоной тишины, что правительству и придется сделать, если
оно хочет, чтобы приезжие продолжали наслаждаться Римом, я бы порадовался.
Хочется простить папам эпохи Возрождения многие их прегрешения за красоту,
которую они здесь сотворили, и гениальность, которую они вскормили. Эта
часть Рима в значительной степени обязана своей беспорядочной красотой
средневековой планировке. Здания XVI века возведены на узких улицах XIV.
Многие величественные дворцы, что называется, добыли себе место под солнцем
только благодаря силе характера. Они возвышаются огромными галеонами над
маленькой средневековой гаванью. Например, по пути от палаццо де Фиори к
палаццо Фарнезе ты за несколько ярдов преодолеваешь несколько столетий.
Когда я бродил среди трущоб и дворцов ренессансного Рима, у меня иногда
возникало странное ощущение: будто я живу в одной из шекспировских пьес;
будто я могу вдруг встретить сэра Тоби Белча, выходящего из таверны, или
увидеть Порцию или Нериссу, выглядывающих из окна шляпного магазина; или
Тачстоуна на мотоцикле, с Одри на заднем сидении. Хотя само уличное действо,
причудливое пряничное веселье барокко, не пересекало Английского канала,
чтобы порезвиться в Англии, как порезвилось в Испании, дух, вызвавший к
жизни эти римские улицы, безусловно, был духом шекспировских пьес. В конце
концов, не так уж странно связывать Шекспира с Римом эпохи Возрождения, ведь
елизаветинская Англия вся пропитана итальянской атмосферой, и вечный щеголь
в "маленькой обезьяньей шапочке, приставшей к голове, точно устрица" был не
кто иной, как diavolo incarnato 1 Размышляя о Шекспире, я подумал, что это
он и вообще люди его времени впервые связали слово "Rome" со словом "room"2,
Рим - с пространством, с необозримостью пространства. Кассий говорит:

И это прежний Рим необозримый,
Когда в нем место лишь для одного! 3

и тот же каламбур повторяет Констанция в "Короле Иоанне". Способ
произношения названия города, позволяющий так играть словами, сохранялся до
сравнительно недавнего времени, и даже сейчас могут быть живы некоторые
старики, которые помнят, как их бабушки и дедушки говорили о том, чтобы
поехать в "Room". Кембл в роли Като произносил "Рим" как "Room", а Фарингтон
в своем "Дневнике 1811 года" упоминает о том, что художник Лоуренс показал
ему письмо от Каннинга, где спрашивал о произношении Кембла, и утверждал,
что "Rome" должно быть созвучно "roam"4. Так мы и произносим название этого