"Андрэ Моруа. Ариадна, сестра..." - читать интересную книгу автора

жена уподобится тем самым буржуазным дамам, сатирическими портретами которых
я прославился?
Да, я понимала. Я отдавала себе отчет, что жена Жерома Ванса должна
быть вне подозрений. Я сознавала все неприличие моих желаний. Правда, себя
ты не лишал любимых игрушек - земель и ценных бумаг. Но ведь банковские
счета невидимы, а бриллианты слепят глаза. Ты был прав, Жером,- как всегда.
Но я снова стерпела все. Стерплю и последнюю твою книгу. Я слышу, как
вокруг все хором восхваляют смелость твоих взглядов, твою доброту (меж тем
ты один из самых злых людей, каких мне приходилось встречать), твое
благородство по отношению ко мне. Я молчу. Иногда подтверждаю: "Совершенно
верно,- говорю я,- он был ко мне снисходителен, у меня нет никаких оснований
жаловаться". Права ли я в своем великодушии? Разумно ли с моей стороны
попустительствовать этой лестной для тебя легенде, которая растет и ширится
вокруг твоего имени? Справедливо ли, чтобы молодежь считала своим учителем
человека, которого я хорошо знаю и который даже не достоин называться
мужчиной? Иногда я задаю себе все эти вопросы. Но я и пальцем не пошевелю,
чтобы что-нибудь изменить. Я даже не стану, следуя твоему примеру, писать в
свое оправдание мемуары. Зачем? Ты внушил мне отвращение к слову. Прощай,
Жером.
(23)


II. ЖЕРОМ- ТЕРЕЗЕ

Париж, 15 октября 1932 года
Как и в былые времена, когда мы жили вместе, тебе захотелось сделать
мне больно... Ну что ж, радуйся, тебе это удалось... Ты себя не знаешь,
Тереза... Ты выдаешь себя за жертву, а ты - палач... Я тоже не сразу тебя
раскусил. Я считал тебя такой, какой ты хотела казаться. Женщиной мягкой,
всегда приносящей себя в жертву. Лишь мало-помалу мне открылась твоя
ненасытная потребность в раздорах, твоя жестокость, твое вероломство.
Натерпевшись в юности унижений от бестактных родителей, ты хочешь взять у
жизни реванш. И отыгрываешься на тех, кто на свою беду тебя любит. Когда мы
с тобой встретились, я верил в себя. Ты решила убить во мне эту веру; ты
стала издеваться над моим умом, над моими взглядами, над моей внешностью. Ты
сделала меня посмешищем в моих собственных глазах. Даже освободившись от
тебя, я и по сей день не могу вспоминать без стыда тайные раны, нанесенные
мне твоей откровенностью.
Каким безжалостным взглядом ты рассматривала меня. "До чего же ты
мал,-твердила ты,- ну, просто коротышка". В самом деле, я был мал ростом, и,
как у большинства людей, ведущих сидячий образ жизни, у меня было больше
жира, чем мускулов. Разве это преступление? Или хотя бы вина? Но я отлично
понимал, что в твоих глазах это, во всяком случае, предмет для насмешки.
Любовь нуждается в безоглядном доверии. Вместе с одеждой любящие отбрасывают
прочь все страхи, подозрительность, застенчивость. А я, лежа рядом с тобой,
все время чувствовал на себе враждебный взгляд женщины, которая, ни на
минуту не теряя власти над своими чувствами, холодно и трезво оценивает
меня. Да как же мог я быть хорошим любовником, когда я тебя боялся? Как мог
я стать с тобой тем, кем должен быть в любви мужчина: предприимчивым,
повинующимся инстинкту существом, когда со стороны моей партнерши я встречал