"Андрэ Моруа. Наполеон, Жизнеописание " - читать интересную книгу автора

осуществленных Францией аннексий. Приходилось смириться с перспективой
"последней войны". Бонапарт пошел на это скрепя сердце. Одного поражения
хватило бы, чтобы подкосить столь молодой режим; одна победа, одержанная
каким-нибудь Моро или Дезе, могла породить соперника. Так что из
внутриполитических соображений он искренне желал мира. Но если в мире ему
отказывали, надо было его добиться.
Весной 1800 года Австрия возобновила военные действия. Массена был
осажден в Генуе. Бонапарт счел такую политику неприятеля неразумной. Даже
если австрийцы взяли бы Геную, куда бы это их привело? На Юг Франции? Но не
там сердце страны. Он сформировал армию в окрестностях Дижона. По
конституции он не имел права командовать ею сам. Это осложнение он обошел,
официально назначив командующим Бертье. Поручив управление страной
Камбасересу, он преодолел перевал Гран-Сен-Бернар. Хороший повод для
пропаганды. "Мы боремся со льдами, снегами, бурями и лавинами... Мы
обрушимся здесь, как молния". Затем, вместо того чтобы направиться в Геную,
он пошел на Милан. Там он допустил ошибку, разделив армию на три корпуса.
Его войска были отброшены старым австрийцем Меласом, чуть было не победившим
его при Маренго. В полдень битва была проиграна; ее спас приход Дезе; после
гибели Дезе слава досталась Первому Консулу. Он и в самом деле родился под
счастливой звездой. Отступление Меласа отдавало в его распоряжение
Ломбардию. Верный своей политике сплочения, он отстоял торжественный молебен
в Миланском соборе.
Во время его отсутствия в Париже завязались интриги. Недовольные
брюмерианцы подогревали Сиейеса. Баррас заигрывал с роялистами. Некоторые
полагали, что, если Бонапарт будет убит в Италии, надо призвать Карно или
Бернадота. Известие о Маренго рассеяло зловещие стаи воронов. Они
благоразумно потянулись к Жозефине, окрещенной Покровительницей Побед.
Консолидированные ценные бумаги поднялись с 29 до 37. Возвращение в Париж
было триумфальным. "Господь Бог нас сохранил", - кричали женщины предместий.
Победа Моро в Гогенлиндене, хотя и имела кардинальное значение, не произвела
такого шума. У Фортуны свои любимцы. Хайд де Ньювил говорит, что Маренго
было "крещением личной мощи Бонапарта". Но победитель испытывал чувство
разочарования. Нескольких недель отсутствия и сомнения хватило, чтобы его
предали министры, консулы, даже братья. Его презрение к человеческой
природе, и без того немалое, возросло. "Я очень стар сердцем", - говорил он.
Ему шел тридцать второй год.
А между тем начало Консульства было, как в свое время восшествие на
престол Генриха IV, золотым веком в истории Франции. Единство и процветание
все возрождалось. В глазах всех Бонапарт становился посланцем Провидения.
Естественно, он стремился, чтобы национальное примирение шло ему на пользу.
Кто еще мог сказать убийцам короля: "Вы сохраните головы и посты, но
забудете о ненависти; вы позволите католикам мирно совершать свои
религиозные обряды"; бывшим изгнанникам: "Вы вернетесь; список эмигрантов
будет уничтожен; вы получите своих священников, но откажетесь от мести".
Сохранить принципы Революции, возобновив при этом связь с прошлым, - задача
сверхчеловеческая. Достойная сверхчеловека. И он действительно был
сверхчеловеком, стоящим над страстями, которых не разделял.
Молебен, отслуженный в Милане, точно попал в строго определенную цель:
отобрать у Бурбонов симпатии католиков. Кроме того, он питал слабость к
католическим церемониям и с волнением вспоминал звон колоколов своего