"Андрэ Моруа. Воспоминания (Фрагменты книги) " - читать интересную книгу автора

залу, насчитывающую не одно столетие, в которой я читал свои лекции,
преследуемый веселым и беспощадным взглядом Генриха VIII, увековеченного
Хольбейном. Кроме сэра Джозефа, на моих лекциях присутствовали еще два
знаменитых профессора: поэт Хаусмен и историк Тревельян. Когда я принялся
рассказывать о Литтоне Стрейчи, Тревельян заметил: "В истории английской
биографии XX века важнейшим событием является не портрет королевы Виктории,
написанный Стрейчи, а победа королевы Виктории над Стрейчи".
В Тринити-колледже учился когда-то Байрон. Я частенько ходил к тому
месту у излучины реки, где он любил нырять в глубокую заводь и, достигнув
дна, цепляться за сгнивший остов дерева. В то время я делал записи, собирая
материал для будущей книги. В "Ариэле" я набросал его портрет, но остался им
недоволен. Мне казалось, что я был к Байрону несправедлив и что в его
внешнем цинизме больше благородства, чем в чувственном идеализме Шелли. Его
письма, которые я старательно изучал, восхищали меня резким и откровенным
противопоставлением голых фактов, что напоминало манеру иных живописцев
играть на контрастах чистых цветов. Тем же летом я сделал вылазку в школу
Харроу и нашел имя Байрона, вырезанное им когда-то на дубовой обшивке стен,
посетил могилу Пичи, куда приходил думать хромой поэт, видел розовый куст на
могиле его дочери Аллегры. Кроме того, на самом севере Англии я посетил
аббатство Ньюстед, родовое имение Байронов. Монастырская церковь была
разрушена, но жилые здания все еще поражали величием и благородством; при
виде этих готических арок, монастырских стен, леса и озера я вдруг понял,
что испытал маленький мальчик, когда после невзрачного Абердина вдруг
сделался полновластным хозяином этих дивных владений. Мне более чем
когда-либо стало ясно, сколь важно для биографа посетить места, где жили его
герои. Ньюстед дал мне ключ к пониманию детства Байрона: то, что его враги
называли позже снобизмом, было всего лишь изумлением маленького Байрона,
привыкшего к Абердину, перед лордом Байроном, хозяином Ньюстеда.
Неподалеку от Ньюстеда, в Эннесли-холле, все еще жили потомки Мэри
Чауорт, первой любви поэта. Я попросил их показать мне лестницу, где Байрон
услышал слова юной особы: "Как мне может понравиться хромой мальчик?" И
дверь, которую он изрешетил пулями, стреляя из пистолета. Обитатели Эннесли
мистер и миссис Мастерз мало что знали о той, чей род продолжали. Совершенно
иной оказалась леди Ловлейс, вдова внука Байрона, ревностно и благоговейно
хранившая семейные архивы. Я знал, что в ее руках находится множество ценных
бумаг, в том числе дневник леди Байрон, разрешавший спорную проблему
инцеста. Невозможно было правдиво описать жизнь Байрона, не изучив эти
единственно достоверные источники. К счастью, у нас оказалась общая
знакомая - леди Джордж Хамильтон, и я, получив разрешение прочесть
документы, отправился на несколько дней в Окхэм-парк, замок леди Ловлейс.
Там ночи напролет при свете двух свечей я увлеченно расшифровывал
невероятные свидетельства - записки этой рьяной пуританки. Повествование ее
было столь живо, что я так и видел Байрона, шагающего своей прыгающей
походкой меж серых каменных стен, и слышал его голос.
Вернувшись в Лондон, я пришел с визитом к престарелому лорду Эрнлю,
который (под своим первым именем - Протеро) опубликовал когда-то письма
Байрона. "Я в затруднительном положении, - сказал я ему. - Вы всегда
утверждали, что между Байроном и Августой не было инцеста... Я могу доказать
обратное, и в то же время мне неловко вам противоречить... Как быть?" Он
весело рассмеялся: "Как быть? Да очень просто. Если был инцест, так и