"Александра Мороз. Нечаянная хранительница" - читать интересную книгу автора

когда-то достойный господин меня невзлюбил, я узнала от матушки.
Оказывается, когда-то сразу после смерти моего отца, когда матушка носила
меня под сердцем, служитель Единого Кардан не раз сватался к зажиточной
вдовушке. Но матушка была непреклонна. Вот и мстит за старую обиду жрец.
Меня он отказался записывать в церковные книги, да и селян подбивал не
признавать меня законной дочерью. А раз так, то и матушку надо было бы
сослать на рудники за распутство. Но селяне в отличие от жреца с умом
дружили и ссориться с трактирщицей Лантой не стали.
Сегодня, правда, господин Кардан переплюнул самого себя. Голос у него
громкий, поставленный, и когда жрец начинает хоть проповеди, хоть отповеди
слышно всем. А сегодня жрец был явно в ударе. Обличительная отповедь,
впрочем, минуте на шестой потонула в слаженном гуле и улюлюканьи пьяных
моряков, а самого жреца взашей из трактира вытолкал капитан. И зачем это
ему?! Ой, не к добру это, не к добру. Чует мое сердце что-то да будет.
Впрочем, меня никто не спрашивал. Только капитан, вернувшись, приказал
налить ему еще.
В остальном вечер прошел на удивление спокойно: Соленый с легкостью
контролировал своих молодцов. Так что обошлось без драк, ну а пьяные песни -
это же совсем не беда и не проблема. Правда, меня мать увела наверх, на
чердак, и заперла, кода еще половина моряков сидела за столами. Краем глаза
заметила, каким взглядом проводил нас Соленый. Ой, спасите меня, сестры!
Я уже привыкла к тому что меня запирают, когда в трактире постояльцы:
мать делала так последние пять лет. Кстати, что удивительно, но открыть
дверь я не могла даже с помощью магии. Не удивлюсь, если матушка
предусмотрительно сговорилась с Эйной, и ведьма как следует поколдовала над
моей дверью. Делать мне было решительно нечего. Я немного походила по
комнате, пытаясь согреться, но это мне не удалось. Странно, в комнате моей
сегодня было как на улице - морозно. Поняв, что просто так не согреюсь,
Одела свой тулупчик, а под него еще и шаль повязала. Так и завалилась спать.

Разбудили меня крики, треск дерева и настойчивый запах дыма и гари.
Пожар? Глупо было в этом сомневаться. Я бросилась к двери. Заперто! Храните
меня, сестры! Неужели я так глупо умру? Страх сковал душу, но я постаралась
взять себя в руки и расколдовать дверь. Дверь не поддалась. Окошко? Я
кинулась к нему, но и оно мне не подчинилось. Спасите меня, сестры!
А дыма становилось все больше. Я уже тяжело кашляла, но все равно
упрямо била дверь. Глупая масть: "А вдруг получится?" не желала меня
покидать.
Тяжелые шаги? Или мне уже чудится? Нет, все-таки шаги. Только это точно
не матушка... Не успела я додумать мысль, правда от двери на каком-то чутье
отпрянула. Через мгновение дверь рывком влетела внутрь моей комнаты. На
пороге, вглядываясь в сумрак моего чердака, на мгновение застыл Соленый.
Мужчина тяжело дышал, а одежда кое-где пестрела проплешинами. Но он быстро
взял себя и меня в руки. Храните нас, сестры! Так же не обращая внимание ни
на что, он рывком распахнул ставни, с которыми я столько билась, и выкинул
меня в окно.
Сугроб благосклонно принял меня в свои объятия. Через мгновение рядом
приземлился Соленый. Спасибо, сестры!
- Чего развалилась! Вставай давай! - голос у капитана хриплый. Соленый
откашливается после дыма, я тоже кашляю. Но ослышаться его не смогла.