"Анатолий Мошковский. Солнце и паруса" - читать интересную книгу автора

Через секунду она исчезла в дыре забора, и больше в этот день я не
видел Катю. Ложась спать, я думал о ней и ее отце. Однажды я встретил ее в
гастрономе с отцом, военным летчиком истребителем, недавно вернувшимся из
Испании. Он шел с ней, как ходят с сыновьями, - положив руку на плечо. Катя
по-мальчишески подмигнула мне, хотя девчонкам в таких случаях больше идет
показывать кончик языка и строить приятельскую гримасу. Я тоже подмигнул ей.


***

В яхт-клубе, куда я пришел на следующее утро, я не сразу нашел ее. У
раздевалки - небольшого деревянного домика - стояли парни и девушки. Они
были в плавках и купальных костюмах, громко смеялись, дурачились, и среди
них я скорее по голосу, чем по лицу, узнал Катю. Черный купальник туго
облегал ее, и в нем она уже не казалась такой худенькой и девчонистой, как
во дворе. Я стоял в сторонке, под липой, терпеливо ожидая, когда она заметит
меня.
И она заметила.
- Здорово! - крикнула она. - Иди сюда!
Я с трудом оторвал спину от ствола липы и, путая ноги, подошел.
- Это мой товарищ, - сказала она приятелям и назвала мое имя, -
познакомьтесь.
Я пожал с десяток крепких рук, и Катя повела меня в раздевалку. И
приказала раздеваться.
Я снял брюки и рубаху, кинул их на ее аккуратно сложенные юбку и
футболку. Катя захватила в кладовке большой мешок с парусом, и мы пошли к
бонам, где стояли яхты.
- Вот моя, - Катя остановилась у маленькой синей яхточки. - Полезай...
Я снял туфли и босиком прыгнул в яхту, и она зыбко закачалась,
заходила, заиграла подо мной, точно хотела сбросить с себя новый,
непривычный для нее груз. Я смотрел, как Катя вооружает яхту: ставит и
натягивает парус, прилаживает шкоты. Она развязывала какие-то узлы, нередко
пуская в ход зубы, продевала сквозь блок веревку. Блок заело, и она,
обхватив руками и ногами мачту, полезла вверх.
Ее руки, ноги, шея, спина, плечи - все было темно-коричневым от загара,
как глиняный кувшин, покрытый глазурью.
Она ничего не давала делать мне, а назидательно приговаривала: "Смотри
и учись". И я, как последний бездельник, как низшее, ни на что не способное
существо, сидел на корме, сидел и смотрел больше на нее, чем на то, что она
делала. И уж никак не учился. Потом она принесла из той же кладовой два
резиновых спасательных жилета, показала, как их надевать. Мы надели их,
надули, точно так, как надували перед игрой в волейбол мяч. На мой
презрительный вопрос, зачем они, неужели мы плавать не умеем, Катя сказала:
- А если яхта ляжет и ее придется спасать? Надувай, и посильней.
Затем она отвязала от бона яхту, оттолкнула ногой, прыгнула к корме,
схватила рукою румпель - ручку руля, другой - пеньковый шкот, и резкий порыв
ветра вынес нас на середину бухточки. Навстречу нам на всех парусах легко
мчались две другие яхты.
- Кать! - заорал я. - Яхты! Врежемся!
Она оглянулась, спокойно перевела румпель, и мы стремительно проскочили