"Кирилл Москаленко. На юго-западном направлении. 1943-1945 (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

началась в начале мая. Первый внезапный массированный удар наших
бомбардировщиков и штурмовиков в сопровождении истребителей по 17 аэродромам
противника был нанесен утром 6 мая. Потери врага исчислялись в 215
самолетов. Советская авиация недосчиталась 21 машины. За три дня наша
авиация совершила около 1,4 тыс. самолето-вылетов, уничтожила свыше 500
немецких самолетов, потеряв 122. Во второй воздушной операции,
осуществленной по 28 вражеским аэродромам, было уничтожено 223 самолета.
В течение июня советская авиация вывела из строя 789 самолетов, в том
числе в центре советско-германского фронта 580, а сама потеряла 415 боевых
машин. \35\
Немецкая авиация не оставалась пассивной. Ее командование в мае и июне
осуществило своей авиацией около 380 налетов по советским аэродромам, в
которых участвовало 1230 самолетов. Но большинство из них не были
массированными и успеха не имели. Наши зенитчики и истребители сумели
отразить удары, сбив 184 самолета противника.
Наиболее крупный и массированный удар вражеской авиации был осуществлен
на железнодорожный узел Курск 2 июня. В нем участвовало 420 бомбардировщиков
и 120 истребителей. Наши истребители не смогли перехватить все группы
вражеских бомбардировщиков, налетавших со всех сторон, и около сотни из них
сбросили груз бомб на железнодорожный узел. Все же им не удалось вывести из
строя узел на продолжительное время. Через 12 часов он возобновил работу, а
145 вражеских самолетов и их экипажи были внесены немецким командованием в
списки безвозвратных потерь. Фашисты отказались от массированных ударов днем
и ограничивались ночными налетами. Свою авиацию они оттянули на более
глубокие тыловые аэродромы.
Упорный характер борьбы за господство в воздухе еще накануне битвы под
Курском имел своими последствиями то, что фашистская авиация понесла не
меньший урон, чем в ходе Сталинградской битвы. Советские летчики и зенитчики
внесли свой вклад в ослабление ударной мощи фашистской авиации
непосредственно перед решающим сражением на земле.
Все мы внимательно следили за действиями врага и располагали всеми
необходимыми данными о подготовке гитлеровцев к наступлению. В любой момент
можно было ожидать перехода противника в наступление.
Так, по докладу начальника штаба, на 10 апреля в полосе Центрального
фронта противник имел в первой линии свыше 15 пехотных и 3 танковых дивизий,
причем продолжал подтягивать туда новые соединения{15}. Два дня спустя
Военный совет Воронежского фронта доносил в Генеральный штаб, что противник
перед фронтом "сможет создать ударную группу силою до 10 танковых дивизий и
не менее шести пехотных дивизий, всего до 1500 танков, сосредоточение
которых следует ожидать в районе Борисовка, Белгород, Муром, Казачья
Лопань"{16}.
В полосе 40-й армии мы уже в первой декаде мая наблюдали оживленное
движение войск противника. У нас на правом фланге участились
предпринимавшиеся врагом разведка боем и поиск. Пленные показывали, что
среди офицеров идут разговоры о наступлении.
Из приведенного видно, что немецкое командование неоднократно
предпринимало попытки начать наступление, но \36\ откладывало сроки, пока не
остановилось на дате 5 июля. Оно колебалось, сомневалось в целесообразности
проведения наступательной операции. По свидетельству Гудериана, Гитлер в то
время сказал ему следующее: "При мысли об этом наступлении у меня начинает