"Борис Можаев. Падение лесного короля" - читать интересную книгу автора

- Что за пожар? Куда ехать?
- На Красный перекат.
- Эге! За двести верст киселя хлебать. Да еще в такую непогодь.
- Глиссер крытый. Не течет, не дует.
- Так до глиссера, до той самой переправы, ни один "газик" сейчас не
доплывет. Дороги - сплошная глина да болота. Вон что творится! - кивнул на
окно.
- Поэтому и вызвали тебя на лошади.
Коньков поглядел на свои мокрые брюки, вздохнул.
- Спасибо за доверие, - и криво усмехнулся. - Что там стряслось? Тайга,
чай, на месте, не провалилась?
- Чубатова избили. Говорят, не встает.
- Какого Чубатова?
- Того самого... Нашего лесного короля.
- Ну и... бог с ним. Отлежится. Сам хорош.
- Я слыхал, ты его недолюбливаешь?
- А мне что с ним, детей крестить?
- Вроде бы на подозрении он у тебя, - не то спрашивал, не то утверждал
Савельев.
- Слухи об этом несколько преувеличены, как говаривал один мой знакомый
журналист. Просто знаю, что он сам не одну потасовку учинял. Девок с ума
сводит. Все с гитарой... Менестрель! Ни кола ни двора. По-вашему,
романтик, а по-моему, бродяга.
- Ты ему вроде бы завидуешь. Сам ходил в писателях, - хохотнул
Савельев.
- Да пошел ты со своими шутками!
Коньков и в самом деле работал когда-то в Приморском отделении Союза
писателей шофером и в газетах печатался. Даже песню сочинили на его стихи:
"Горят костры над черною водой".
В то далекое время он поступил на юридический факультет и уволился из
милиции. Кем он только не работал за эти долгие годы! И газетным
репортером, и рабочим в геологических партиях, и даже городским мусорщиком
- шофером на ассенизаторской машине. Повеселился, помыкался и
вернулся-таки на круги своя, в милицию. Во искупление первородного греха -
непослушания, был отправлен в глухой таежный угол участковым
уполномоченным, в самый захолустный район. Отстал от своих сверстников по
училищу и в должности, и в звании, к сорока годам все еще ходил в
капитанах. Наконец-то перебросили его в большой районный центр
следователем. К репутации въедливого милиционера прилепилось еще прозвище
"чудик". На это, собственно, и намекнул Савельев этим насмешливым
выражением - "ходил в писателях".
- А что? У Чубатова есть песенки - будь здоров! Сами на язык просятся,
- продолжал подзадоривать его Савельев.
- Паруса да шхуны, духи да боги... Новая мода на старый манер, -
покривился Коньков. - Дело не в песнях. Гастролер он - прописан в
Приморске, живет здесь. Не живет, гуляет.
- Это ты брось! Он еще молодой - пусть погуляет. А парень деловой,
авторитетный.
Коньков хмыкнул.
- Артист-гитарист... Поди, из-за бабы подрались-то?