"Борис Можаев. Трое (Рассказ художника)" - читать интересную книгу автора

являются пока лишь материалом для народных сказок. Все, что вы читаете, -
лишь наброски, этюды для будущих картин. Они ждут своего
художника-сказителя, который приведет эти бесчисленные единоборства и
похождения к единой мысли, придаст им строгую форму, законченность, и только
тогда мы сможем почувствовать красоту народного творчества.
- Ну, уж извините! - резко возразил я. - Почему это непроизвольность
народного творчества вы хотите подогнать под колодку определенного образца,
хорошо известного вам? Разве от того, что вы придадите сказке вашу законную
систему развития сюжета, она выиграет в оригинальности?
- Но ведь нельзя сумбур или, как вы говорите, непроизвольность выдавать
за оригинальность, - осторожно возразила Нина. - Ведь согласитесь, есть же
определенные законы сюжета: завязка, развязка, там, кульминация, которые
незачем нарушать.
- Закон сюжета, строгость формы!.. Да поймите же - все это
относительные понятия; реалисты под ними разумеют одно, модернисты - другое,
а удэгейские сказочники - третье. А у нас читаешь, так сказать, народные
сказки в обработке иных сочинителей: осетинские, тувинские, якутские, - и
все на один манер сказываются, похожи, как башмаки с одной колодки. И там и
тут богатый притесняет бедного, и там и тут бедняки обманывают богатого; вся
разница лишь в том, что у одних мулла, у других бай, у третьих шаман. В
литературе же находятся умные люди, которые обобщают все это и делают мудрый
вывод о бродячих сюжетах. Нет никаких бродячих сюжетов! Есть бродячие
литераторы, которые оболванивают народное творчество, подделывают друг под
друга.
- Ну, по отдельным недобросовестным литераторам не следует делать столь
широкие обобщения, - пренебрежительно усмехнулся Полушкин. - Если они умеют
подделываться под известные образцы, то ничего вольготнее не было бы для
них, когда вообще отрицались бы всяческие каноны и писали бы кто во что
горазд. А что касается определенного сходства в сказках различных
народностей, то ведь на самом деле богатые не пестовали бедных, и потом,
жили на свете и муллы, и баи, и шаманы... И кажется, благодетелями они не
были. Так что не следует из-за них отвергать законы и строгость формы. Таким
наскоком даже и не поколеблешь незыблемость сюжета.
- Опять незыблемость, закон! Да на что рассчитана эта незыблемость? -
спрашивал я. - Уж если вводят в обиход эти всяческие каноны и рьяно
ограждают, то, разумеется, делают это не ради высоких идеалов искусства, а
прежде всего потому, что за этими канонами живется спокойнее - не надо
думать, рисковать не надо. Нет, я враг всяких канонов и всяческой
незыблемости.
- На самом деле всяких?
- Да, на самом деле.
- А как же быть с такими явлениями, как пропорции человеческого тела,
музыкальный и речевой ритмы, цвета спектра? Ведь это тоже каноны, на которых
строится скульптура, музыка, поэзия, живопись.
Полушкин, видимо, решил, что поставил точку; он спокойно и насмешливо
смотрел на меня.
- Передовым художникам современности давно уже тесно в них; они скинули
эти изначальные каноны, как платье, из которого выросли...
- И перешли от изображения человека к намазыванию ржавых пятен на холст
да лепке косталышек, - перебил меня Полушкин.