"Славомир Мрожек. Эмигранты (пьеса)" - читать интересную книгу автора

газетами, будки с телефонами, кассы с билетами...
ХХ (мечтательно). Буфет...
АА. И буфет тоже. И вот ты постоял возле газетных киосков, возле
телефонных будок, возле билетных касс...
ХХ. Пива выпил...
АА. В этом я, правда, сомневаюсь. Пиво тоже стоит денег. Зато у меня
нет ни малейшего сомнения, что ты побывал в писсуаре.
ХХ. А перрон?
АА. Не перебивай. Именно к этому я и подхожу.
ХХ. Сперва я был на перроне.
АА. Правильно. Физически ты сначала был на перроне и лишь затеи в
писсуаре. Но интеллектуально события на перроне ты разработал уже
постфактум, а писсуар сыграл при этом важную роль, я бы сказал -
оплодотворяющую, писсуар вдохновил тебя...
ХХ. Может, скажешь, что перрона не было?
АА. Был, был, был перрон, прибыл поезд, ты стоял перед спальным
вагоном, высаживались пассажиры - все это было. Правда и то, что из
спального вагона вышла особенно красивая и элегантная женщина...
ХХ. Вот видишь!
АА. ...Ты на все это поглазел, а уж потом пошел в писсуар. Нет, не в
туалет - чистый, с цветочками на столе у клозетной бабки, где сияет белый
кафель, где пахнет дезодорантом и где полагается платить за вход. Ты
направился в обыкновенный писсуар, куда может зайти любой, где окурки
засоряют слив и плавают в зловонной, пенистой моче, где полотенцем, видимо,
когда-то пользовались, но теперь оно настолько грязное, что к нему уже никто
не прикасается. Где смердит. Мужчины, набожно сосредоточившись, копаются там
в брюках, каждый в своих, каждый по отдельности, но при этом каждый
объединен с остальными в этом сортирном свальном грехе. Но тебя это не
отпугивает, даже наоборот. Я уж умалчиваю о твоей нечувствительности к
запахам. Но найдешь ли ты другое такое место, где твой сосед был бы точно в
том же положении, как и ты? Ну, где еще царит подобное равенство? Нигде. Не
страшно, что равенство это в самоосквернении. Главное - оно подлинно,
выразительно и даже утрированно, карикатурно экспрессивно. Тем лучше для
тебя, ибо ты, из-за недоразвитости восприятия, способен ощущать лишь
лошадиные дозы, любые градации и нюансы не затрагивают твоих чувств. Ты
пробыл там долго. Но, к сожалению, не мог остаться в писсуаре навсегда. И
когда ты уже закончил свое дело, когда перестал делать вид, что продолжаешь,
когда уже причесался, - меня, кстати, поражает, насколько тесна у тебя
взаимосвязь между урологией и косметикой, - ты вышел из этого подземелья, и
вот тогда в твоем причесанном разуме зародилось, - просто непостижимо, как
косметика воздействует на твою мозговую деятельность, разве что раздражение
черепа гребешком играет здесь некую роль? - зародилось это дурацкое, наивное
вранье о любовном приключении с дамой из поезда.
ХХ. Так я же ее...
АА. Чепуха. Явная чепуха. Ты стоял перед спальным вагоном и обжигал
себе пальцы жалким чинариком. Твоя сигарета была единственным символом твоей
независимости, в остальном же ты был всецело во власти вожделения, зависти и
униженности... Да, конечно, ты ее желал, причем даже больше, чем просто как
женщину. Впрочем, я подозреваю, что ты и понятия не имеешь, что такое
женщина, твой сексуализм не выходит за рамки функционального знакомства с