"Сергей Дмитриевич Мстиславский. Накануне: 1917 год " - читать интересную книгу автора

патруль. На мосту - солдатская цепь. Окликнули. Подошел офицер, пригнулся
к самому лицу. Наташа, торопясь, объясняла, вытащила из кошелька два
театральных билета.
- Бенефис? - офицер засмеялся. - Пожалуйста. Вакулов, проводи барышню
до той заставы, чтоб не задержали.
И посоветовал:
- Через Марсово поле - хотя там и ближе - лучше не ходите. Центр
совершенно очищен, рабочие толпы оттеснены за мосты, за заставы, но
все-таки могут попасться отдельные кучки. За Летним садом сверните по
Фонтанке, потом по Караванной. Там вполне безопасно.
"Центр очищен"... "Рабочие оттеснены за заставы". Кончено? Значит -
будет?


С Караванной - на Невский. И сразу же под лучом прожектора, бившего
от адмиралтейского шпица, увидела на пустой, во всю ширь, улице спешащих,
как и она, пешеходов, три мчащихся автомобиля. Автомобили свернули один за
другим вправо, огибая Публичную библиотеку. К театру, наверно.
Почти бегом, вкруг сквера, мимо полосатой будки у стены дворцового
Аничкова сада, у которой сегодня не один - три часовых, мимо серых
огромных, голых, безобразных истуканов - к театру. Окна освещены. Перед
фронтоном, перед белою колоннадой выровнялись автомобили и санки: съезд. И
в дверях - давка.


Глава 22

Маскарад

С балкона Наташа не узнала привычного зала: сцена вдвинулась в
партер. Оркестр закрыт полом - просцениум, полукруглый, обрамлен
архитектурным порталом: лестницы, балюстрады, вазы, две двери. Над
каждой - ложа, задернутая красным шелком. По обе стороны дверей - тусклые
зеркала, освещенные канделябрами. В зеркалах отражаются причудно огни и
движение зала, зал вдвигается движением своим туда, на просцениум, к
сцене, сливается с ним. Очень странное, но ясное чувство: вязкая,
неприятная, но неодолимая какая-то связь.
Черный занавес: шелк! На нем - игральные карты.
Сосед слева, кося глаз, с назойливым удовольствием оглядывал Наташу.
Хорошо еще, что справа нет другого такого же: она не отдала, не продала
билета, хотя сотни ждали внизу: не найдется ли - за любую цену! Разве
можно было продать! Он ловил ее взгляд, ища случая вступить в разговор.
И поймал.
- Волнующе, не правда ли? Головин - подлинный мастер. Еще не
началось, а уже настроение в зале. Вы чувствуете? А зал премьеры, да еще
бенефисный, нелегко взять в руки: аристократия крови и духа, лучшие живые
силы страны. Я уверен, что они выиграют бой.
Наташа вздрогнула.
- Бой? О чем вы? Кто выиграет?
Сосед по-своему принял возбужденный и пристальный, - слишком